довести до номера. Все это троица спасателей делала молча, недовольно пыхтя и сопя от напряжения.
– Фух, – вздохнула Анечка, когда Николай был брошен на кровать поверх одеяла, – справились.
Без слов благодарности Николай захрапел.
– Извините меня, Рита, – раскаянно попросил Иван, когда они проводили Анечку до номера на пятом этаже, – я не хотел вас обидеть.
– Принято.
– Можно, я провожу?
– Нет.
– Вы еще обижаетесь? – догадался Иван.
– Нет, Иван, – честно призналась Рита, – просто не хочу, чтобы вы думали, что со мной получится завести курортный роман.
– Но может, нам по пути? – с надеждой в голосе спросил он.
– А здесь в город одна дорога? – вспомнила она разговор на причале и сжалилась: – Хорошо, только до лифта.
Выяснив, что живут они на разных этажах – он на четвертом, она на втором, – они расстались. Рита спустилась на второй, помахала Ивану в закрывающуюся кабинку и пошла по коридору. Вынужденные скачки по этажам напрягали, но Рита нашла в этом только плюсы, ведь прогулки перед сном способствовали крепкому и здоровому сну. А если пересчитать на потраченную энергию, то можно с уверенностью и радостью кричать, что плотный ужин не отложится на талии. Сплошные плюсы.
Жилая часть отеля утопала в тишине, в коридоре не слышалась музыка, как на площадке возле лифта, стены приглушали звуки веселья, доносившиеся с первого этажа, а мягкий ворс ковра впитывал звук шагов. Приятное общение, бокал выпитого вина, награды участников и их достижения в работе повысили настроение Риты на уровень вершины и осознания успеха статьи, которую она собиралась сесть писать.
Она мысленно обдумывала, с чего начнется ее авторское обозрение. Она решила сначала переслушать запись диктофона. И больше надеялась на электронные мозги, чем на собственные чувства, хотя прекрасно знала, что если статью не разбавить жизнью, то она получится сухой, как параграф в учебнике физики.
Рита прислонила магнитный ключ к замку двери, разделяющей коридор на две зоны, и вошла во вторую половину. Сделав пару шагов, она почувствовала ветерок сквозняка, вырвавшегося из ближайшего номера, дверь в него открылась, и Рита взглянула внутрь. Неестественная поза, в которой застыл человек, обездвижила ее.
Следующую минуту она потеряла. Просто стояла и смотрела. Смотрела и заставляла себя уйти. Заставляла и не могла пошевелиться.
Здравый рассудок требовал бежать, а любопытство толкало в чужую комнату. Она знала, что не сможет уйти отсюда, и, переступив порог, вошла внутрь.
Рита резко остановилась. Цепким взглядом осмотрела комнату, посередине которой, неестественно раскинув руки в стороны, лежал профессор Курилов. Лицо его было безжизненно-бледным, от этого кожа казалась тонкой и прозрачной, как рисовая бумага. В приоткрытые серые глаза смерть успела запустить пелену. И никогда в них не промелькнет жизнь, осталась только пустота.
– Петр Григорьевич, – шепотом позвала она, зная наверняка,
