большая часть политического режима, этот тезис все равно не выдерживает критики. Те, с кем неформалы контактируют, не «тоталитарны», поскольку они уже не верят в систему. Действующие лица, трансформировавшие систему, вышли из самой сердцевины КПСС и разных ее аппаратов. «Ревизионисты», противостоящие «тоталитарной школе», прекрасно показали, что соперничающие группы интересов существовали уже давно, что между противоположными тенденциями внутри различных институтов шла борьба41, что в лоне государства развивались разные сети влияния и критика системы, которые воздействовали на разные властные инстанции42. В свою очередь, официальные институты, потерявшие свою автономию по отношению к партии, постепенно «изъяли у государства некоторые сферы его полномочий» и создали «зоны микроавтономии», которые, не бросая открытого вызова системе, исподволь подтачивали ее43. Советская система испытывала внутренние трансформации задолго до 1980-х годов.
Но во время Перестройки появляется новый феномен: мобилизации затрагивают одновременно несколько разных сфер деятельности и оказывают отныне глубокое влияние на эти сферы и их взаимоотношения. Институты изменяют свое функционирование и свое место в игре, некоторые (например, партия) распадаются. Прежние ориентиры, которыми акторы пользовались для позиционирования и самоопределения, теряют свою состоятельность. И даже правила игры, сформированные в ранний период Перестройки (например, между неформалами и их партнерами внутри партии), переворачиваются самим ходом событий. Тем не менее ничто не позволяет утверждать, что советская система была обречена на крах и что она должна была распасться именно таким образом. В считанные месяцы Горбачев и Ельцин полностью меняются как акторы, меняется и поле для маневра каждого из них. То, что казалось возможным в начале 1990 года, уже невозможно шесть месяцев спустя, потому что отношения между центром и республиками, между партией и советами уже не те. И, по всей видимости, все это произошло за очень короткий отрезок времени; когда политическое пространство неожиданно стало местом всеобщего яростного соревнования, система прекратила существование в прежнем виде, потеряв тот минимум координации, на котором была основана. История клубов и их трансформаций дает нам представление о разных состояниях политического поля между 1987 и 1991 годами.
Таким образом, можно выделить три основные исторические конфигурации, или конъюнктуры. В первой (1987—1988) система ослабляет свое давление и функционирует несколько иначе, чем прежде. Внутрипартийная борьба заставляет реформаторов искать внешней помощи против консерваторов. Они мобилизуют творческую интеллигенцию (журналистов, деятелей искусств, ученых) и ищут народной поддержки; в порядке эксперимента они позволяют развиваться неформальным политическим клубам, которые соглашаются играть роль «низовой поддержки». Неформалам и реформаторам
См., например: Hough 1972 и Cohen 1979.
Lewin 1988: 80.
Ferro 1985.
