с кровати. Галлюцинация, наваждение, ночной кошмар – чем бы оно ни было, она попыталась от этого отряхнуться. В шуме бешено колотящегося сердца и шелесте одеяла, вместе с которым свалилась на пол, рассеялись остатки сна, и она наконец ощутила, что полностью вырвалась из предрассветного ужаса, в который ее погрузила расшатанная психика.
Мила поправила спутанные, прилипшие к лицу волосы, распутала кокон из одеяла и вернула на место бретели сорочки. Вставать не хотелось. Хотелось остаться тут на полу, за кроватью, в рассветных лучах солнца и ни о чем не думать.
Как же она устала. Устала от изматывающих беспокойных снов, от вечной борьбы и от одиночества. Никого из по-настоящему близких людей не было рядом. А так хотелось уткнуться в крепкое плечо, выплакать накопившуюся тоску и страхи, а потом вдоволь надо всем посмеяться. Послушать заливистый смех Ланы, который, как теперь казалось, она не слышала миллионы лет.
Подняться с пола ее заставила мысль о том, что все это может сбыться. Что нужно срочно найти Шанкьяхти, вытребовать у нее руну, защитить, избежать кошмара.
Мила заметалась по комнате, сама до конца не отдавая себе отчета в том, что делает. Найти халат, накинуть на плечи и найти Шану. Одеться, причесаться, потом бежать на поиски. Выглянуть за дверь и позвать кого-нибудь из прислуги. И только когда случайно запнулась, наконец, выдохнула. Спокойно привела себя в порядок и вышла из комнаты.
Решив зайти в кабинет Густафа Маркони, чтобы расспросить его, где Шанкьяхти-хи, еще на лестнице услышала несколько голосов. Кто-то ругался. Ускорив шаг, попыталась прислушаться.
Густафа она определила сразу, еще один голос принадлежал Генри Миллеру, а третий не вызвал никаких четких ассоциаций. Инстинктивно пригнувшись и прильнув к стене, она продолжила путь крадучись, в надежде остаться незамеченной и подслушать из-за чего весь сыр-бор. На удивление не встретилось ни одного охранника. Видимо, по этой же причине спорящие не поставили «Купол» – верили, что все останется между ними. А вот про лингво-сферу они не забыли.
Мила подошла к двери вплотную и замерла, затаив дыхание.
– Возвращайтесь оба домой! – прокричал Густаф и, судя по звукам, ударил по столу кулаком. – Вам, Генри, давно было сказано, что если мальчишка выберет не ту сторону, то церемониться с ним никто не станет! Вам же, мистер Романов, – он на мгновение замолчал, и Мила представила, как он сверлит его глазами, – лучше набраться терпения. Когда Ольгу отправят для лечения… – он опять умолк, но потом также громогласно продолжил: – Искры Воды, я задержу ее до встречи с вами!
Мила прижалась ухом к щели между дверью и косяком, пытаясь лучше расслышать, чтобы понять, что вообще происходит, хотя и так слышала все прекрасно.
Ничего не складывалось. Ольгу отправят для ее лечения и сделают такой же пленницей поместья? О чем они толкуют? Разве Макс говорил не про другого целителя?
Повисла тягучая пауза, как будто этот Романов хмурился, недовольный ответом Густафа, она отчего-то была уверена, что он недоволен таким исходом. Но вскоре он заговорил, и Мила понадеялась,
