и заботящейся о Киране, Калки почти не обращал на нее внимания.
– Утренняя тошнота аппетита не добавляет, а без пищи откуда взять сил? – пояснил он для Ратана. – Жрицы обещают, что скоро пройдет.
Чужие слова заглушили вступившие музыканты, но кивок подтверждал, что Ратан за дочь скорее рад, чем переживает. Это хорошо, значит, не кинется их провожать, особенно если направить его в другую сторону. Калки склонился к его уху и прокричал, стараясь перекричать музыку:
– Ждите меня у северного выезда из города. Я проведу нас с помощью магии и, даст Агни, до рассвета управимся.
Ответом был новый кивок.
Праздник еще продолжался, но Киран очень вовремя начал зевать и капризничать, благодаря чему Калки смог увести их с Пунитой домой раньше намеченного времени. Конечно, не все это одобрили, ведь нетавум должен был до последнего оставаться со своим народом, но никто не посмел ему возразить. Может, еще и пожалели, что ему приходится отвлекаться на больного ребенка и беременную жену, чтобы род продолжил существовать, и реке было куда возвращать души родственников, а после и самого Калки. Да, последнее он поставил своей целью по возвращении из Авекши, но правда крылась и в том, что народ давно стал ему безразличен, и ритуал, проведенный Ямой, не сумел этого изменить.
Вещи они собрали заранее: одежда на первое время, немного еды, остатки сомы для Кирана. Оставалось дождаться, пока Пунита переоденется в гагра-чоли, более удобные для путешествия. Переодевалась она медленно, и чтобы не раздражаться понапрасну, Калки вышел во двор и окинул взглядом все еще празднующий город. Песнь-восхваление Агни доносилась даже сюда, вызывая в душе непрошенную грусть по старым временам, когда были живы люди, которых он любил всем своим отсутствующим ныне сердцем. И словно чтобы оборвать поток воспоминаний, вышедший вслед за ним Киран ухватился ледяными ладошками за руку.
– Что случилось? – Калки машинально потрепал сына по волосам и наклонился, собираясь поднять, но отшатнулся, заметив подернутые белесой пеленой глаза мальчика.
– Не бойся, – сказал Киран. Или нечто его устами. – Я не причиню вреда ни тебе, ни ему, хотя ты заслуживаешь наказание за убийство моей жрицы, бывшей невинной.
– Река? – он забыл, когда в последний раз удивлялся, но прежде богиня никогда не говорила с ним через других, она ни с кем так не говорила.
Мальчик кивнул.
– Канта служила не тебе. Ее зелень была сродни магии векш, значит…
– Ошибаешься. Канта усердно молилась и помогала многим страждущим, отчего и я, и Агни наделили ее своими дарами, которые, смешавшись, позволили ей исцелять других.
– Но цвет!..
– Ты не слушаешь. К тому же Киран тоже мог объединять дары до того, как ты его проклял.
Из-за напоминания внезапно нахлынула злость, и Калки непроизвольно сжал пальцы и тут же разжал, вспомнив, что держит в руке ладонь сына, которому не хотел навредить.
– О
