по плечу. Давая понять, что теперь и над ним распростёрта длань Божья.
Неслышно заструились по полу едва различимые струи усыпляющего газа, который стал медленно подыматься, рассеиваясь по камере и постепенно сдавливая дыхание.
И все трое отправились в астральных телах на попутном Челноке из невидимой глазу материи по указанным в деле координатам.
Это была одна из самых заурядных планет, куда скидывали весь интеллектуальный мусор на периферию галактики, на свалку сломанных – морально – игрушек. Периодически обнуляя цивилизацию этой планеты, как только те активно начинали строить космические корабли и колонизировать ближайшие планеты. Чтобы те опять не вырвались за пределы своей звёздной системы в более высшие миры и не натворили там бед. Доказывая всем, что их зря отвергли. Почему-то – с оружием в руках, как уже не раз было. Пока однажды на данную планету не прибыл бог Ганеша, внеся в их мироустройство существеннейшие коррективы.
Глава4Земля
Ганеша пришел из рейса и сходу заявил Ганимеду:
– Я хотел бы сделать перевод своей книги «Летучий Корабль» на английский.
– Для чего? – не понял Ганимед. – Книги – это уже не модно. Надо петь песни!
– При помощи этой книги я хочу трансформировать всех людей в ангелов. Поголовно! А не один народ, как Моисей. Сделав богоизбранной всю планету!
– И давно у тебя это началось? – покрутил тот пальцем у виска.
Они, как два йога, валялись на разбросанных повсюду осколках травы бутылочного цвета. Но осколки не впивались в их ленивые чресла, так как уже, по всей видимости, изрядно затупились. А может и народились туповатыми. Не знаю, с чем была связана тупость травы, но эти двое явно корчили умняк друг перед другом.
– С тех пор, как Волшебник выбрал меня в качестве литературного мавра для своего проекта.
– Литературного мавра?! – засмеялся Ганимед.
– Этот термин вошёл в обиход после убийства Пушкина, когда вскрылось то, что он помогал писать своим современникам. Ведь его отец был мавром!
– Да, «Мертвые души» это его сюжет, – согласился Ганимед.
– И когда Пушкина убили, Гоголь так и не смог дописать без его подсказок третий том. И, в отвращении, швырнул его в огонь. Который я теперь и достаю обратно из огня своего таланта в виде детектива, в котором Чичиков распутывает его убийство «по горячим следам» моего сердца.
– Но при чём тут ты?
– Потому что в юности у меня складывалось ощущение в поленницу навязчивых идей, что кто-то или что-то хочет отбить у меня охоту к похоти. «Ну, почему другим можно, а мне – нет?» – недоумевал я. Вот меня и кинули в самое пекло!
– Чтобы ты пропёкся тут, как колобок?
– Укатываясь со смеху от девушек, которые всё пытались сделать из меня нарезку на разделочной доске брака. Ты же помнишь, каким я был?
– Да-а-а, – протянул Ганимед.
И
