Ничего не бойся! Только тише, не ори так, а то нас заметят.Ночью купол Шпиля отблескивает в лунном свете, и лунный камень, из которого Здание состоит, как бы тлеет изнутри размазанным голубым свечением, и многочисленные окна зловеще темны, а лифтовые колодцы бесконечно бездонны…тело начинает зудеть, преображаться, грудь становится сверхчувствительной, соски набухают, вагина наливается «ведьминым пуншем», и сознание ведьмы овладевает мной почти окончательно, насмехаясь над моим женским «я»…один раз, другой…да ты, сестренка, не тем занята!
…Мужика, что ли, в постель? Самое простое. Я и не то могу. Обычно, когда полнолуние и хочется пошалить, я седлаю дежурного по этажу, зажимаю его голову между ног, и лечу прямо на Шпиль Здания. Там есть маленькая площадка, на самом куполе, выше только небо и звезды. Этот придурок орет благим матом, ему страшно, ну еще бы, высота больше двухсот метров…
Вот черт. Наваждение бесовское. Он и правда орет, только восторженно, залихватски. Сгинь, нечистая пелена! Сгинь, хренов туман! Со мной же сегодня мой милый, мой Рен! Мы с ним пикируем на площадку над Шпилем и она как-то сама собой расширяется.
– ты веришь мне? – говорю, потому что он с опаской посматривает вниз, а там…красотища! Весь город как на ладони, и везде гроздья огней…Ты же знаешь, что верю, отвечает. Если люблю, значит, верю.
– так ты будешь меня любить и после этого?
Он смеется, и глаза его говорят вместо тысячи слов: буду любить, и еще сильнее! Не это ли любовь, когда ты открываешь человеку себя полностью, всю свою душу выворачиваешь, потому что хочешь этого; и все тайное становится явным, тайны появляются только потом, позже, когда первая, настоящая любовь проходит, и вот тогда появляются тайны…о которых ты даже не подозревала, что они такие бывают…но, сейчас все отлично, и тайн нет!
Это бывает только раз в жизни – когда настоящая любовь! Только раз в жизни! О, как же хочется летать от этого чувства!
– Ты куда, Ирен! – кричит мой любимый с изумлением.
Скоро буду, не бойся, я здесь, рядом!
…ведь обычно я летаю голой, сначала возле Шпиля, кругами, ворожу по звездам, шиплю на полную луну (так можно иногда увидеть на ее лике какое-нибудь новое заклинание), одежду бросив прямо на дежурного, и кричу ему, что, если он ее потеряет, сброшу вниз. На самом деле мне все равно, эти глупые польские шмотки, проданные толстым похотливым фарцовщиком, мне не особо нужны. Затем, еще немного полетав в лунном свете, при отблесках золотистого Шпиля, визжу до хрипоты, и вот тогда приходит пора покушать мясца человечьего, а потом поваляться, покататься, да запить винцом красным, кровушкой, что в комнате, в холодильнике припасла!..Рен обалдело на меня таращится, что-то кричит, но уже не с таким весельем в голосе…опять, что ли, мне сознание застило ведьминским угаром? Так и есть, дура, переборщила!…погоди, милый, не злись, сейчас вернемся назад, а кстати, который час?
…большие часы Здания вдруг еле слышно скрежещут…черт ты рогатый, хрен ты мордатый, уже почти четыре утра! Вот так всегда! Когда полнолуние и летаешь
