и я ничего не могла сделать, даже на миллиметр сдвинуть его с себя и то не получалось.
Меня затрясло, когда руку больно сдавил жгут и я ощутила противный запах холодного спирта. Тут же задержала дыхание, перед глазами все поплыло.
– А-а-а-й!
Из глаз брызнули слезы, когда я ощутила, как игла протыкает мне кожу в изгибе локтя. Во рту стало сухо, я зашипела, но Чудовище не отпустило.
Александр держал меня крепко, пока мне казалось, что этот доктор выкачивает из меня всю кровь. Четыре пробирки – когда я их увидела, меня затошнило.
Я прикрыла глаза и отвернулась. По носу потекли слезы.
– Держите здесь. Согните руку. Можно было обойтись без всего этого, если бы вы были спокойнее.
Когда Князь меня отпустил, я больше не ревела. Увидела только, как он поднялся и что-то сказал врачу, который сложил все пробирки с моей кровью в чемоданчик.
– Меня будут искать! Мой жених! Он уже меня ищет! – крикнула в спину Чудовищу, и ОН обернулся. Высокий и крепкий, мой похититель был похож на дикого зверя, который в любую секунду мог перегрызть мне глотку, и, кажется, он хотел именно этого каждый чертов миг.
– Будь поласковее. Я люблю покорных. Запомни, девочка. Ты уже моя.
Слово “моя” он как то по-особенному выделил. Словно… словно считал меня вещью, принадлежавшей теперь только ему одному.
– За что вы так со мной? Что я лично вам сделала?
– Ты родилась на свет, – ответил глухо, а у меня горло сдавило от невыносимой боли, потому ответить ему я просто не смогла.
Мне стало плохо от волнения. Воздух сгустился, и я машинально отползла к стене.
Чертов спазм.
Как же я ненавижу его!
Мне нельзя… нельзя так нервничать, а то будет сложнее, и, что хуже, я все еще не вижу своей сумочки, в которой лежит ингалятор. Это вещь первой необходимости для меня, ведь без ингалятора всего за каких-то несколько минут я могу задохнуться.
Хлопает дверь. Князь вышел, а я смотрю на эту кушетку, на которой даже матраца нет. Обычное покрывало, брошенное на твердые доски. Это мое место. Этот страшный мужчина держит меня здесь, как собачью суку, и хуже того то, что я не знаю за что.
***
Я ничего не чувствую уже давно. Что-то мрачное и тихое, иногда завывающее мертвенным воем и раздирающее грудь изнутри.
Месть. Я желаю ее так же, как не пивший целый год жаждет капли воды.
Я даже покупаю три места на кладбище. Для этой молодой суки, ее мамаши и, главное, отца. Я уничтожу весь их род. Климовы лягут в землю, и я зарою эту черноту, которая не должна существовать на свете, но сначала ребенок.
Эта девка родит мне сына, которого отнял у меня ее папаша. Я выдеру у нее ребенка и лично прикончу суку.
Ненависть? Ненавижу ли я ее? О нет, это нечто иное.
Дикое и страшное, бешеное, необъятное и совершенно безумное.
Оно грызло меня все эти годы, и единственное, что не давало наложить на
