во все аспекты, а чтобы сильно не привлекать к себе внимания, нужно продолжать симулировать продолжающуюся амнезию.
За время перекура, который сильно затянулся, я понял, что гарнизон воинской части сравнительно небольшой, всего-то на сто с лишним человек. Время тут шло медленно, ничего интересного не происходило.
Сегодня был четверг, а на субботу ротный обещал всем дембелям увольнительную в поселок. Правда, при условии, что те ничего не натворят. Кстати дембелей было человек пятнадцать, но большая часть находилась в военном госпитале, с каким-то пищевым отравлением.
– Артем, ты бы форму сменил, – заметил Виктор, осматривая мой внешний вид. – А то как в грязь упал, так и ходишь. Молодые увидят, будет неудобно.
– В роту вернемся, я тебе подменку выдам, а эту постирай! – заметил Антон, указывая на мои штаны. Там все еще были следы жидкой грязи, после моего чудесного возрождения в восьмидесятых.
Кстати, если уж я погиб, что там с моим напарником Серегой? Смог ли он спуститься вниз? И если смог, то что предпринял?
И еще гроза эта. Какая-то она странная была, совсем не по прогнозу. Что-то в ней мистическое было, непонятное. Быть может, из-за нее и произошло это так называемое перерождение?
А впрочем, мне-то какая разница?
После перекура мы двинулись в казарму. Уже на подходе я уловил слабый запах дыма, но не обратил на него никакого внимания. Мало ли кто и что жжет?
Двинулись дальше. Случайно обратил внимание на свое отражение в зеркале, что стояло с краю плаца. Видимо, оно стояло здесь для того, чтобы солдаты могли приводить внешний вид в порядок перед утренним осмотром.
Там точно был не я. Увиденное развеяло последние сомнения. На меня смотрел самый обычный парень, лет двадцати. Ничем особенным я не отличался. Карие глаза, прямой нос и коротко стриженные волосы соломенного цвета. Выражение лица дерзковатое, самоуверенное. А вот взгляд задумчивый – ну, оно понятно почему.
Рост около ста восьмидесяти, одет в военную форму цвета хаки. На ногах черные кирзовые сапоги.
– Ты чего там увидел? – спросил Коржов. – Забыл, как выглядишь?
– Да не… – отозвался я. – Помню. А выгляжу как грязный бомж.
– Сейчас вернемся, переоденешься.
Едва мы вошли в казарму, как худощавый и прямой как палка дневальный на тумбочке противным писклявым голосом завизжал:
– Рота! Приготовиться к построению на обед! Форма одежды номер четыре!
– Проскуряков! – скривившись, воскликнул Павлов. – Прекращай пищать! От твоего ультразвука цветы в каптерке завянут!
– Виноват, исправлюсь! – смущенно отозвался тот и вдруг резко изменился в лице. Глаза округлились и он взвизгнул. – Равняйсь!
Сначала я не понял, почему вдруг стало тихо. Мои сослуживцы вытянулись по стойке, при этом едва сдерживая смех. Боец явно перепутал и подал неверную команду. Чуть повернув голову влево,
