на свою руку, на закрытые двери, а затем меня повалили на землю – но я не чувствовал удары, соленую кровь…
…Меня выставили за ворота побитым, грязным и оплеванным. Указом Астраэля я был изгнан из дворца Алого заката. Не признан мятежником, нет. Просто занял место, которое и было положено приемному сыну императора, – вне континентальной Таррвании, на границах, в Арридтском море. Караулить пиратов, отслеживать грузовые суда.
То есть изгнан почти без позора. Но все при дворе понимали, что это истинное изгнание. Дороги назад нет и не будет, покуда Астраэль и Аниса на троне.
А потом я добрался до гнезда и обнаружил, что все драконы мертвы. Все до единого. Их тела, обезображенные, лежали так, словно они и не думали защищаться – самки со сложенными крыльями на насестах, самцы у самого входа в пещеру. И все с проломленными черепами. Убийца был им хорошо знаком; они не боялись его. Никаких попыток уплыть или скользнуть в озеро, соединенное подводным руслом с морем. Яйца все до одного похищены.
А где находится гнездо, знал только Астраэль.
Вот почему были тщетны попытки связаться с драконами. И почему я так долго восстанавливался, опасно скользя по краю смерти. И почему не сразу понял, кто скрывается за личиной Анисы…
Я попросту лишился всех сил, стал практически бесполезным смертным. Без драконов, законной жены, поддержки Костераля, занятого обустройством провинции, тогда еще не называвшейся Сожженными землями, лишенный слуг и почтения.
Мне казалось, я обезумел тогда. И не помнил, сколько провел времени в пещере, пока капитан Кроссман не нашел меня, эмоционального мальчишку, умирающего от истощения и разрушенной связи…
Но жизнь вернулась, когда Джен присоединилась к команде.
К ногам прильнул Киса, ластясь и урча. Я вынырнул из мыслей и погладил подросшего дракона, не забыв почесать за шипами. Он уже не был размером с кошку, скорее как крупная собака, почти по пояс мне. Младший из всей стаи, он не хотел отходить от своего вожака ни на шаг. Его почти приняли, но укрепление связей займет еще лет пять, не меньше.
Поэтому Киса остался со мной – довольный как десять драконов.
– Не хочу прерывать момент силы, но есть у меня отчетливое предчувствие, что стоит… начать обсуждение. – Тихий голос Костераля заставил меня отпрянуть от окна и повернуться.
Правитель Сожженных земель стоял возле глубокой чаши, установленной на высокой каменной подставке посередине комнаты. В его руке покачивался огонек. Он занес его над чашей, намереваясь запалить щедро налитое масло.
Я поморщился:
– Ты же знаешь, как он не любит, когда что-то на маяке трогают без его ведома…
Костераль усмехнулся. Его лицо, несмотря на прожитые годы, сменившиеся века, несмотря на то, сколько песчинок утекло, оно – молодо. Лишь в уголках глаз поселились почти незаметные паутинки. Мое лицо так же молодо.
Но если ход истории не изменится, то молодость растает быстрее, чем дымок от потухшей свечи. И какой
