У меня три верховых лошади: Галя, Легкомысленный и Орел, сажусь по очереди, смотря по дороге и другим соображениям. Орел – полковой, редкой красоты лошадь, но нежный и несколько слабоватый… парадный конь и потому более для мирного времени, так как тут парадиться некогда…
У меня приходит курьезная мысль: в последнее время в письмах тебе я привожу некоторые военные эпизоды из переживаемых нами. Не служит ли это причиной недохода некоторых из моих писем? Вскроют, прочитают… и используют для сообщений в газету, для статьи, для фельетона. Зачем изобретательному корреспонденту рисковать головой: сделайся своим человеком в цензурной комиссии – и материалу хоть отбавляй… Впрочем, может быть, это только моя фантазия и мои письма ты рано или поздно получишь.
Сейчас у нас Масленица, но наши продукты где-то застряли по дороге, и мы выполняем что-то среднее. Раз ели блины со сметаной, раз вареники… Ничего выходит. Послезавтра наступает Великий пост, и люди приступают к говению. Крепко вас обнимаю, целую и благословляю.
Целуй папу с мамой и знакомых.
Шинель присылай, если найдешь… Государь ходит в солдатской шинели.
Дорогая Женюра!
Сегодня получил твою открытку от 17 января; два дня пред этим – письмо от 19 января. Сегодня исповедовался и причащался с третью своего полка. Молились усердно и так горячо, как только люди молятся на войне. У нас сейчас оттепель и грязь; крестьяне говорят, что зима еще будет. Шли, моя золотая, ваши карточки, ты редко снимаешься. Карточки так дополняют все твои описания. Целуй папу и маму. Крепко вас обнимаю, целую и благословляю.
Жду шинель.
Дорогая моя Женюра,
сегодня исповедовался и причастился с третью своего полка. Теперь я стал спокойнее. Разделил полк на три части и стал их пропускать на молитву, все время думал, что австрийцы не дадут… пока удалось. Теперь к посту приступает вторая треть. Молились мы очень усердно и старательно, как только молятся на войне или, по словам поговорки, на море; артиллерия вела свою музыку, день сиял прекрасный, и мы тесною толпой наполняли маленькую русинскую церковь; при словах «Господи, Владыко живота моего» могли земной поклон делать только передние…
Скоро к вам приедет Осип, сегодня он, вероятно, уже в Каменце, откуда он пошлет тебе телеграмму; приедет он раньше этого письма и будет вам обстоятельно все рассказывать; теперь он был недалеко от меня и ему было, что понаблюдать. У них с Сидоренко есть что-то вроде взаимного соревнования или зависти, и он нет-нет, да и пройдется по адресу Архипа. Ему неясно, по-видимому, одно, что Сидоренко был рядом со мною во все трудные минуты почти всегда, не бросил меня, когда многие бы это сделали, и это, понятно, ставит его в моих глазах на особое положение. Когда он тут рассказывает о наших приключениях, то слушатели только диву даются. Эту сторону
