Билет до счастья. Лана Фоксс

      Спустя три часа Гилберт держа под уздцы своего коня медленно шел между телами погибших в схватке с пруссами рыцарей и раненными, которые стонали от боли и не могли подняться, от того, что были прикованы к земле копьями взбунтовавшихся племён язычников.

      – Покойся с миром. Господь примет тебя в рай за верность вере его и братству нашему, – сказал он, вонзив мизерикорд (прим. кинжал милосердия) в источающего кровью тевтонца.

      «Июля месяца числа 27 года 1233 от рождества Христова рыцари Ордена Пресвятой девы Марии бились с неверными пруссами в защиту земель тевтонских Священной Римской империи, в комтурее Земланда, одолев племя языческое, и пало двадцать братьев наших», – писал орденский монах Иоахим в массивных кожаных, украшенных янтарем, книгах, что хранились в нишах нижнего уровня подвалов замка Шокин.

      Жаркий летний день июля наступал своим зноем по полям с высаженным рапсом, раскинувшимся по округе. Птицы летали высоко, а солнце уже нагревало металлические доспехи, аккуратно сложенные во внутреннем дворе замка, возле сарая на соломе.

      В краевой башне замка, соединяющей данцкер (нем. туалет) со стеной крепости трехсводным пролетом, стоял Гилберт, устремив взгляд на пасущихся за водяном рвом коз. Впервые за много дней он снял свои доспехи и ощущал, как его сильное и ноющее от постоянных схваток с местными кланами тело, впитывало ласковые лучи восходящего солнца. Увидев, как кнехт Петер снимает сбрую с его вороного коня, вымотанного вчерашней битвой с норувцами, Зегман окликнул его:

      – Петер, надо искупать моего коня. Бери в конюшне гнедого мерина и запрягай в телегу, поедем к морю.

      – Хорошо командор, – ответил Петер и, хлопнув рукой вороного по спине, повел его в сторону деревянного моста, перекинутого через ров и ведущего к воротам замка.

      К полудню командор и Петер ехали через дубовые, платановые и каштановые леса в сторону моря. На открытых песчаных берегах росли игольчатые сосны, и аромат их распространялся по воздуху. Петер собирал по дороге колючие шарики каштановых плодов, чтобы вечером вытащить из них орехи и зажарить на костре. Он полюбил это лакомство, напоминающее ему детство, когда он вместе с семьей собирал их в Любеке.

      Подъехав к крутому берегу, поросшему огромными хвойниками и заваленному валунами Зегман и Петер не решались спускаться к морю, пока не увидели, как по узкой тропинке, пролегающей среди мелкого можжевельника, идет мужик с мешком, а из зарослей неподалеку струится дым с запахом копченой рыбы.

      – Ну-ка, пойдем рыбёшки копченой поедим, там и спустимся, – сказал Гилберт, сглатывая слюну.

      Добравшись до тропинки, Петер распряг телегу и взяв за удила двух коней направился к можжевельнику, откуда шел дым. Зегман накинул на голый торс льняную рубаху, взял меч и пошел следом.