руками. Густые волосы, рыжие от природы, с помощью искусства превратились в каштановые, а подстрижены были так коротко, что напоминали вязаную шапочку, которая плотно обтягивает голову. Поверх волос мисс Ле Мэй повязала яркий шарф, закрепив его концы парой громадных золотых шпилек. Выглядела она довольно стильно, однако все моющие средства в мире не помогли бы ей создать впечатление чистоты. Мисс Ле Мэй была характерной актрисой и довольно успешно пробивала себе дорогу в театрах Вест-Энда. Кроме того, она была двоюродной сестрой Грейс Морланд.
Пенрок встал, чтобы поздороваться.
– Мисс Ле Мэй! Я и не знал, что вы здесь. Или вы только сейчас приехали?
– Я приехала вчера вечером, – коротко ответила Пайпа, небрежно помахивая рукой. – Доброе утро, леди Харт! Привет, Венис! Привет, Фрэн! О, привет, Джеймс!
– Привет, Пайпа, – ответили все, растерянно глядя на нее.
Пенрок предложил ей сесть.
– Спасибо, – ответила она, хладнокровно усаживаясь за стол. – А можно мне кофе? Слушайте, вот ведь какая петрушка с бедолагой Грейс, правда?
– Ужасно, – ответил Пенрок, вновь разволновавшись.
– Когда я вчера приехала, она была какая-то взвинченная. Я подумала, это от неожиданности. Вы же знаете, она любила разводить панику из-за всякой ерунды. Ее нужно было за два месяца предупреждать, что приедешь, но я сама только вчера вдруг решила и собралась. Не тратить же девять пенсов на телеграмму! Цены военного времени – это кошмар какой-то.
– Вы могли позвонить сюда, мы бы с удовольствием ей передали, – сказал Пенрок.
В Пиджинсфорд-коттедже не было телефона.
– Ага, междугородний звонок ненамного дешевле телеграммы обойдется. Да и мне просто в голову не пришло.
– Так вы говорите, она казалась расстроенной?
– Лицо зареванное, и нервы на взводе. Около восьми вечера дело было.
– Когда вы ее в последний раз видели? – раздалось сразу несколько голосов.
– Боже мой, вы прямо как старина Кокрилл! Он сегодня явился ни свет ни заря, вытащил нас из постели и задавал самые невероятные вопросы. В конце концов мы выяснили, что в последний раз видели ее в начале двенадцатого, когда спать ложились. Тротти дала мне горячего молока с печеньем каким-то и понесла то же самое Грейс, а когда вернулась, сказала, что Грейс сама не своя, бегает по комнате кругами, как курица с отрезанной головой… Ах, господи! – Пайпа прижала ко рту ладонь, округлив глаза в комическом испуге. – Какое неудачное сравнение!
– Пожалуйста, продолжайте, дорогая, – сказала леди Харт, хотя Пайпа вовсе не была ей дорога.
– В общем, она там хлопала крыльями и повторяла, что кого-то теперь держит в кулаке, или что-то вроде этого.
– Что это может значить? – изумилась Фрэн.
– Бог ее знает… Она сказала «кое-кто у меня в кулаке» – довольно-таки неопределенно, да еще в пересказе
