исправить содеянное. Пускай это и не возможно.
Всё время он смотрел себе под ноги, но вот он решил поднять мокрые глаза. Ничего странного и страшного не предстало перед ним. Всё те же раскидистые деревья, тропки, подобные толстым ниткам, избы, жмущиеся друг к дружке, поляны и снег, что лежит уж семь месяцев подряд. Вместе со звёздами, в каком-то диком вальсе, танцевали светлячки. Они, как мужчины, приглашали их на танец. Те, в свою очередь, зная, что скоро Отец-Солнце прогонит их с неба, охотно соглашались. Даже эти мысли не веселили.
Ничего необычного. Скутт встал со ступеньки и всё-таки приоткрыл дверь в избу, решив, что ему повезло и светлые духи не услышали призыва легенды.
«Как глупо», – думал он. – Как всё глупо и предсказуемо. А я всё ещё надеюсь что-то исправить!»
Он решил оглянуться напоследок. Нет, всё так же, как и всегда: деревья, тропки, избы, поляны и… Пелена белого меха больше ничего не устилала!
Скутт протёр ладонями глаза, растирая слёзы, и опять огляделся вокруг. Снега нет! Скутт сбежал с порога дома, тихо прикрыв дверь, но сразу одёрнул ногу. Земля словно горела выдуманным пламенем Хельхейма. Одно за другим, растения стали иссыхать, чернея. Подул ветер, и они уже улетели вместе с ним, точно пепел. От земли начали струиться полоски дыма, уходящего в мрачное небо и там же исчезающего. Животные в стойлах завизжали и одичали, стараясь вдребезги разломать преграду к мнимому спасению.
Скутт стоял с распахнутыми от страха глазами и, в одинаковой мере, и представлял, и не мог вообразить, что сейчас произойдёт. Он не мог не пошевелиться, не позвать на помощь, полностью оцепенев. Скутт просто смотрел и ждал с ужасом. Хоть он и хотел казаться смелым в обычные дни, сейчас его никто не видел, и сердце в его груди забилось в разы чаще, напоминая мотив какой-то песни.
Порог дома стал чернеть. Жар потихоньку подбирался к Скутту. Он не представлял откуда взяться таким температурам без единой искорки огня.
Тут-то и началось самое интересное. На поляне, невдалеке от дома, прямо на земле появился мерцающий и танцующий огонёк. Он неровным кольцом расползался по иссохшей траве, подобно рыболовной сети, расширяющейся всё быстрее и быстрее. Больше остального пугало то, что земля сгорала вместе с травой! Сначала открылась лишь тоненькая щель в другой мир, а затем она распахнулась, являя себя в полной мере. Новая волна жара окатила всё вокруг.
Скутт вжался спиной в дверь и стал непроизвольно выкрикивать нечленораздельные вопли. Никто не слышал эти беззвучные проклятья за ржанием разбежавшихся домашних животных. Но мужчине казалось, что громче этого звука мир ещё не слышал. Озноб пробил Скутта, когда он заметил ещё несколько таких же пламенных колец, расползающихся всё дальше и дальше, захватывая просторы леса у деревни и подбираясь к линии изб.
Борода на лице Скутта стала тлеть от поднимающегося с земли в воздух жара. Затем сгорели ресницы и брови, настала очередь волос на макушке головы. Шкура, накинутая на спину, не заставила себя ждать и тоже стала обгорать. Скутт скинул её с
