пальцы, которые почему-то оказались сомкнутыми за его спиной, а не на плечах, открыла глаза и… застыла от ужаса.
Я стояла под козырьком подъезда и держала в объятиях саму себя. Я держала в объятиях свое тело, которое было без сознания, руки которого только что безжизненно повисли, голова которого свесилась на бок, выронив из-за уха волну темных волос. Я, испуганная до смерти, находилась в теле Стефана, сжимая его руками – мое! – пустое, неподвижное тело.
Прошла то ли минута, то ли десять, а может быть, целая вечность. Я была ошеломлена каскадом новых ощущений: джинсы не обтягивают бедра, а сидят свободно, куртка на плечах непривычно тяжелая, на ногах невероятно удобные ботинки, гораздо удобней сапог на высоких каблуках.
«Господи милосердный! Я в теле Стефана!»
Снежный вихрь обдал нас снегом, сбивая с ног. Я еле-еле удержала на ногах тело Стефана и свое обмякшее тело. Я прижала его к стене, усиленно соображая, что делать дальше. Дышит ли мое тело, где сейчас сознание Стефана и – Матерь Божья! – вернусь ли я обратно?!
Из темноты вынырнули двое, прошли мимо и исчезли в глубине подъезда, даже не глянув в нашу сторону. Я представила, как мы выглядим со стороны: тип в толстой куртке жмет к стене какую-то черноволосую девицу, кого этим удивишь… Как только стих звук шагов, я схватила свою болтающуюся руку, чтобы нащупать пульс на запястье, и, к своему ужасу, не смогла его найти. Тогда трясущимися руками начала расстегивать молнию на своей куртке, пытаясь добраться до горла и нащупать пульсацию сонной артерии. Прижалась ухом ко рту. Тихое дыхание коснулось моего виска, под пальцами на шее шевелился пульс. Я зажмурила глаза изо всех сил и зашептала, обращаясь ко всем святым и чертям сразу: «Пожалуйста, верните меня, я не хочу всего этого, пожалуйста, я не хочу…» и тут же провалилась в темноту, растекшуюся вокруг так неожиданно, словно кто-то щелкнул выключателем.
Мгновение спустя я почувствовала невероятное давление: что-то прижимало меня к стене так, что ребра едва не хрустели. Я открыла глаза и повторила в сотый раз: «Пожалуйста, я не хочу»…
Стефан стоял напротив, притиснув меня к стене и низко опустив голову. Одна его рука больно сжимала мое запястье, а другая все еще была на моем горле, впившись пальцами в ямки под подбородком… я еле дышала.
Он мгновенно отдернул руки, глядя на меня с тревогой, и был бел как бумага. Он ничего не помнил. И ничего не понимал.
– Лика… – начал он. – Я, кажется…
Он был напуган не меньше моего. Но я была не в состоянии сказать ему то, что следовало: «ты не виноват, это все я», «ничего такого не случилось», «ты не сделал мне больно». Я вообще была не в состоянии говорить. Меня переполняло отчаяние. Если бы внутри меня существовал город, то сейчас его бы просто сровняло с землей, со всеми его домами, улицами и мостами… Его бы просто стерло с лица земли.
Твердь под ногами качнулась, как в лифте: я медленно погружалась в свой персональный ад.
Я
