Вещь я, товар, который нужно сбыть повыгоднее первому встречному дуралею-покупателю!»
Липочка вскочила со стула. По бледным щекам ее текли слезы и крупными каплями падали на грудь.
– Липа! – раздался в дверях голос матери. – Пройдемся в сад… Хочешь?
– Нет, не хочу, – отвернулась та к окну.
Анна Ивановна, сложив руки на желудке, медленною походкой подошла к дочери и села на стул.
– А мне тебе сказать кое-что надо… да ты что это, глупая, – увидала она катившиеся по лицу дочери слезы, – никак ревешь?
– И не думала вовсе.
– Да чего тут не думала, слезы так градом и катятся. О чем это такое, а?
– Так, мамаша, голова болит.
– Так о голове и плакать? Ах, глупые девки! Нашатырю надо понюхать, а они – реветь. Слезы-то что значит не покупные… Спала долго, ну и того…
– Должно быть, от этого, – согласилась Липочка и села рядом с матерью.
– Сичас нашатырю понюхай, а то хрену велю натереть. К вискам ежели приложить да к затылку – через полчаса всю боль как рукой снимет.
– Ничего не надо, и так пройдет.
– Пройдет ли? Ой, девка, послушайся матери… Погоди, я тебе сичас спирту принесу.
– Не надо, мамаша, я знаю, что и когда мне нужно делать.
– Ну, как знаешь, мне только, чтоб к вечеру ты здорова была.
– А что такое особенно вечером предстоит?
– А то, глупая, что к нам нонче хорошие гости приедут.
– Аршиновы?
– Да ты это откуда знаешь?
– Слышала.
– Ну тем и лучше, что слышала, а зачем приедут, не слыхала?
Липочка ничего не отвечала.
– Тебя глядеть. Старик Аршинов второго сына женить хочет, Ивана… Видала ты его где?
– Никогда.
– Говорят, уж оченно парень-то хороший: и умен, и почтителен…
– Это кто же говорит, мамаша?
– Отец.
– Ах, папаша! А другие что говорят?
– А до других мне ни до кого дела нет. Уж ежели отец такого о нем мнения, значит, счастливой ты навек будешь, лишь бы ему только пондравилась…
– Вы думаете?
Анна Ивановна посмотрела сбоку на дочь и нахмурилась.
– И что это у тебя, Липа, за манера такая с матерью говорить? Что это за глупый вопрос такой: вы думаете?.. Ничего я не думаю, да и не бабье вовсе это дело – думать… Коли отец намерен тебя за Аршинова выдать, значит, он лучше нас с тобой знает, счастлива ты будешь или нет…
– А если папаша ошибается?
– Отец? Что ты, что ты, перекрестись! – замахала на нее руками Анна Ивановна. – Да когда же это бывало, чтоб отец ошибался?
– Ах, мамаша! Для вас он – непогрешимый папа, а для меня такой же простой смертный, как и все.
– А ты это вольнодумство-то изволь выкинуть из головы, слышишь?
