по-детски пухлыми и мохнатыми. Вокруг было очень холодно и пахло чем-то сырым, но, тем не менее, складывалось ощущение, что он попал куда-то домой, в уютный домашний уголок. Новый орган чувств – не то эхолот, не то какое-то странное тактильное зрение – подсказал, что слева и справа над ним находятся два тёплых живых существа.
– Вставай, Безымянный, – пропищал кто-то другой.
Судя по гулкому эху, они находились в каком-то небольшом пустом помещении. Он попытался открыть глаза, но ничего не увидел – то ли он ослеп, то ли просто вблизи не было ни одного источника света. Конечности свело лёгкой судорогой, и постепенно они стали оживать.
– Где я?
Свой голос показался тонким и каким-то детским.
– Долго ты проспал, дружище, – сказал первый. – Ты в бункере. Шестой отсек.
– Говорят, при нём еще все ходили зрячие, – подсказал второй голос.
– Ничего. Сначала наощупь, потом привыкнет.
Страшное дело ― оказаться в конце концов слепым. Он всегда боялся темноты, а тем более тех, кто может скрываться в ней. Безымянный ощупал себя, и испугался ещё больше. Лицо покрывала короткая шерсть, уши были немного больше человеческих, а вместо носа… оказался хобот! Снова хобот. Безымянный аж подскочил от удивления – это было одновременно и жутковато, и необычно.
Путник почувствовал, насколько развитым стало осязание и обоняние. Повёл хоботом налево, откуда доносился голос первого. Похоже, учиться пользоваться дополнительной конечностью не пришлось – инстинкты были привязаны к новому телу. Наткнулся на чьё-то лицо и ощупал – глаза скрывала какая-то ткань, брови были густые, а подбородок морщинистый.
– Я – Ворчун. А рядом – Лысый. Запомни запахи.
Лицо Лысого на ощупь оказалось костлявым и худым, на глазах тоже была повязка. Раз все носят повязки, видимо, дело вовсе не в слепоте, а в каком-то странном правиле.
– И что теперь делать? – поинтересовался Безымянный.
– Вождь сказал, что пора тебя разбудить, – сказал Ворчун. – Ты – один из Спящих. Я всю жизнь следил за тобой. Ты спал с тех самых пор, как холодильник был включен, много поколений тому назад.
Лысый подсказал:
– Спячка. Анабиоз.
Нет ничего хуже хоботов, вдруг вспомнились ему чьи-то слова. Правда, подумал он, новая конечность совсем не похожа на хоботы хоботунов и слонотавров, которых он видел во сне, поэтому…
Стоп. Во сне? А где ещё он мог видеть всех этих существ?
Сначала вспомнилось падение с водопада. Такое чувство, что оно ему приснилось, или было настолько давно, что осталось в памяти как тусклый, неявный образ. Потом медленно из глубины сознания вылезли воспоминания обо всех трёх предыдущих мирах, лица спутников и предметы.
Беглец. Путник. Путешественник. Ник. Шпион? Спящий. Кто он теперь, на самом деле?
Безымянный ущипнул себя за руку и ойкнул – было очень больно, значит, теперь точно не спит. Хорошо, пусть предыдущие миры приснились, подумал он. Тогда ничего удивительного в огромных песочных часах, слоноподобных существах, больших городах и прочей сюрреалистической
