прищурился, всмотрелся в кроны деревьев и удовлетворенно кивнул.
– Удачный слой! – произнес он. – У этих деревьев очень полезные для этих несчастных аборигенов плоды у нас есть шанс не просто вернуть сани, а еще и хоть как-то компенсировать им нехватку мяса после охоты.
– У них же остались снежки, – уточнил я, – сани мы вернем, охоте ничего не угрожает, разве нет?
– Медведи принимают дельное участие в охоте, – пояснил Эдвардс, – когда вся компания подбирается к лежке гигантских моржей, каждый из обезьяночеловеков берет по два снежка и выбирает себе индивидуальную цель. Именно двойной заряд обеспечивает несколько секунд дезориентации моржа. За это время пара мишек должна добежать до застывшей жертвы и превратить ее в законную добычу. Потом уже оставшиеся снежки какое-то время летят не в цели, а по площади, настигая улепетывающих моржей. Как только медведи устремляются за случайно подбитыми целями, метание прекращается, чтобы не задеть своих. По какой-то причуде местной магии мишки очень уж восприимчивы к попаданию в них снежка.
– Наверное, по этой же причине на них так и сработала моя заморозка, – высказал я свою догадку.
– Вполне возможно, – согласился Эдвардс, – но я не договорил, потом часть добычи сваливают на сани, которые медведи тянут до стойбища. Другую часть туш поменьше свободные от упряжи звери волоком тащат в пастях, а какую-то часть, освежевав, просто оставляют неподалеку, потому что в местном климате мясо не портится, а других претендентов на него нет.
– Я не заметил никакой упряжи на медведях, – засомневался я.
– Не мудрено, – усмехнулся Эдвардс, – она же делается из их шерсти, поэтому и не видна на ее фоне.
Пройдоха явно хотел еще раз добавить, что ему жалко мишек, но удержался.
– Быстрее, – вместо этого сказал он, – Язва придет в себя минут через десять. За это время я соберу как можно больше плодов, а ты, поможешь мне загрузить их в сани, хорошо?
Конечно же, я был согласен. Вот только мне уже надоело мучиться одним конкретным вопросом. Попросив Эмму немного подождать нас на краю жаркой локации, чтобы ее нежные лапища перестали зябнуть, я убедился, что Язва спокойно и размеренно дышит. Потом одним прыжком догнал Пройдоху, штурмующего цветочно-папоротниковую стену, и выдал, наконец-таки, вопрос, от которого уже прямо-таки все чесалось в голове.
– Эдвардс, объясни, пожалуйста, чем обусловлена такая мешанина локаций? Поверить в то, что такое вообще может существовать почти невозможно. Но, раз уж я сам убедился в реальности этого явления, то, как вообще могут проходить подобные процессы? Где для этого берется энергия? С какой целью это вообще делалось и почему и кем продолжает поддерживаться?
– У меня есть один простой ответ на все эти вопросы, – усмехнулся в усы Эдвардс, – вот только боюсь, что он не удовлетворит твоего любопытства.
– Расскажу уже хоть что-нибудь! – буквально взмолился я.
