душевному настрою друг друга.
– Ты когда в Лос-Анджелесе была, – заговорил внизу Джеки, – кому-нибудь про ту ночь рассказывала? – Мики ожидал вопроса: «Какую ночь?» – но его не последовало. Вообще никакого ответа. Пришлось нагнуться, чтобы расслышать, что Джеки говорил дальше. – Просто я перечитал кучу всего про эту, понимаешь ли, травму. И ты должна…
– Заткнись! – Санди сама на себя не была похожа. Отвечает так резко и решительно. Но… «травма»? Что, черт возьми, Джеки имел в виду?
– Я просто хочу помочь.
Санди захлопнула крышку ноутбука.
– Мне твоя помощь не нужна. Я иду спать. – Когда она резко встала, ножки ее стула царапнули пол.
Микки едва не попался на том, что подслушивал. Он на мысочках прошел обратно к себе в комнату и тихо затворил за собой дверь. Спустя несколько минут стало слышно, как по коридору прошли Джеки с Санди, бормоча друг другу пожелания спокойной ночи.
Уверившись, что они разошлись по своим комнатам, Микки встал с кровати и подошел к шкафу. Присев на корточки, он отогнул ковер у задней стенки шкафа. Потом втиснул ботиночный рожок между двух половых дощечек и поднял одну, открыв маленькую полость, всегда служившую ему тайником. Он извлек оттуда небольшой блокнот на пружине и карандаш, раскрыл блокнот на чистой странице и записал: «С + Дж хранят старую тайну».
До недавних пор он отбивался от советов врача записывать то, что не следовало забывать, решительно не желал попасть в зависимость от записочек, как какой-нибудь старый пердун. Но сейчас это было слишком важно, чтобы рисковать.
Если он выяснит, почему Санди сбежала из дома в первый раз, возможно, теперь он сможет удержать ее в семье.
– Отец, как считаешь, «Янки» сегодня выиграют? – спросил Шейн.
– Чертовски надеюсь. Им давно пора.
Микки и Шейн сидели в гостиной перед телевизором, разложив на столе закуски с ветчиной и сыром. То был первый вечер, когда они ужинали как семья, ведь Санди наконец вернулась.
– Шейн, а где все?
– Джеки работает допоздна, – ответил Шейн, не отрывая взгляд от телевизора. – Денни повез Молли к Терезе. Санди пошла в паб, она хочет кое-что сделать.
У каждого из его детей была своя особенность, а Шейна отличало какое-то чудесное миролюбие. Самый младший сын был простым парнем, услужливым и неторопливым, и он никогда не расстраивался из-за отцовых провалов памяти. Развитие Шейна так и не дотянуло до уровня, когда дети осознают, что их родители – существа крайне несовершенные.
Когда у мальчика уходило больше времени на достижение определенных этапов развития, родители не слишком горевали. Мавра родила четверых малышей за шесть лет. К рождению последнего они уже хорошо знали, что развитие каждого шло по-разному, а у Шейна еще и со слухом было плохо, и ему требовалось лечение. Однако еще до того, как сын пошел в детский сад, они забеспокоились (и их опасения подтвердились) – сверстники уже превзошли его в обучении. Шейна показали
