ерностей?!), перевернувших мою жизнь и полностью поменявших моё мировоззрение.
Подруга юности сказала как-то, что о моей жизни можно написать книг на целую библиотеку. Напророчила. Потому что с годами событий не становилось меньше.
Судьба играет с нами в прятки. Очень трудно уловить и понять капризы этой своенравной дамы.
Осенью 1991 года я стояла на автобусной остановке, и вдруг меня что-то остро кольнуло под левую лопатку. Так остро, что даже дышать стало больно.
На остановке я была одна; дул сильный ветер, и я всё время старалась повернуться к нему спиной. Что меня могло кольнуть, я так и не поняла, но домой приехала словно с шилом, которое в меня кто-то вонзил да так и забыл вытащить.
С этого дня странная боль со мной не расставалась. Но это бы ещё ладно: я к ней притерпелась и только дышать старалась пореже и неглубоко. А вот то, что я как-то странно обессилевала с каждым днем всё больше и больше, меня всерьёз стало беспокоить.
Я даже в больницу обратилась, но врач-терапевт развёл руками, и я поняла, что искать выход придётся самой. Вот только где он, этот выход?!
Юмористы шутят, что если есть аварийный выход, то где-то есть и аварийный вход. Вот только я в этой ситуации не видела ни входа, ни выхода, одна сплошная растерянность.
Я пыталась сидеть на диетах, заниматься зарядкой, выкраивала время на прогулки, но боль не уходила: виртуальное шило чувствовало себя вполне уютно в моей спине где-то сбоку, и я никак не могла избавиться от незваного гостя.
Со мной происходило нечто странное, но за ежедневной суетой я никак не удосуживалась подумать над этим нечто: бежала по жизни крупной рысью, потому что работа в школе, трое детей, огромное хозяйство (коровы, козы, свиноматки, куры, утки, цесарки, кролики, сад и огород) отнимали все силы. Время было трудное, магазины стремительно пустели, а детей надо было кормить; и я, горожанка, пустилась во все тяжкие, учась на ходу всем сельским премудростям.
Спала я по 5 -6 часов в сутки, так что усталость была моей постоянной подругой.
Однажды я слегла. Это было в канун Нового Года, но люди не выбирают, когда им болеть. Спина совсем отказывалась гнуться без боли, голова болела постоянно, ноги не держали.
И день, и, особенно, ночь превратились в ад. Днём я крепилась, чтобы не огорчать домашних, говорила, что скоро встану, а ночь еле переживала, оставаясь наедине с горькими мыслями и извечным вопросом: за что?!
– Господи! Как душно! Душно! Невмоготу! Мне плохо! Плохо! – я проснулась внезапно, вынырнув из короткого, тяжкого сна, заметалась на кровати. Мысли теснились, метались, но слов не было. Не было сил, чтобы произнести хоть слово, только тяжёлое, сиплое дыхание билось в темноте.
Чёрный, плотный, удушающий воздух… И я – маленькая, жалкая букашка… Измученная долгой болезнью, задыхающаяся тридцатидвухлетняя женщина. Возраст, когда радуются жизни…
Сколько себя помню, я всегда болела. Всё детство я бегала в поликлинику на уколы и прогревания, честно глотала микстуры и таблетки, но стала хроническим бронхитиком.
Кажется вся жизнь – одна большая простуда с диким непрекращающимся кашлем. Надо же! Простуда длиною в жизнь. Короткую, как заячий хвост.
И всё же… Я многое успела в этой жизни. И даже больничные я практически не брала, несмотря на тысячи бронхитов, ларингитов, ангин… Список бесконечен…
Это всё сопровождало меня постоянно, стало привычным, хотя и досадным моим сопровождением, но не было истинной жизнью, потому что я на бегу отмахивалась от своих болячек таблетками, уколами и другими процедурами. Отмахивалась – и вот… домахалась.
Проклятые таблетки заполнили меня всю, забили, зашлаковали весь организм. Ни руки, ни ноги, на вид молодые и крепкие, не хотели больше меня слушаться. Колени давно болели и скрипели при ходьбе, но я привыкла стойко переносить любую боль, и эта привычка сыграла со мной скверную шутку.
Я посмотрела на часы. Без пяти минут двенадцать ночи…
– Ну ладно, муж.., – завертелась вдруг в голове странная мысль. – Он молодой, здоровый, один не останется, но дети… Кому нужны чужие дети?! Уж точно не мачехе! – додумать эту пугающую, неприятную мысль, прилетевшую неизвестно откуда, я не успела.
Удушающая темнота стремительно загустела, перекрывая доступ последним, жалким остаткам кислорода, и я, задыхаясь, понеслась куда-то, закручиваясь дикой спиралью в сумасшедшем вихре. Словно чёрная бездонная труба всасывала меня в себя, крутила, вертела на ходу, как щепку, брошенную в водоворот, как машину, потерявшую тормоза на скользком склоне.
Я почувствовала, как остатки сознания покидают меня, и, собрав в кулак все силы, даже те, которых у меня уже кажется не было, сползла с кровати. Тяжело ударяясь о стены, мебель, обо всё, что попадалось на пути, я добрела
