воротами складывалась в рулон и уползала вверх. Естественно, когда это было нужно. – Эхххх….
Разочарованный выдох выгнал из парня последние размышления о смысле этого похода. Все равно уже пришел.
Дверь со скрипом отворилась, и парень перешагнул через высокий порог. В нос ударил резкий запах. Такой запах, которого в городе нигде не найти. Было трудно понять, чем пахнет, и юноша невольно закрыл рукой нос. А потом и рот, пряча свое удивление.
Бывают в жизни моменты, когда сталкиваешься с чем-то настолько непонятным и необъяснимым, что ни понять не можешь, ни объяснить. Вот и сейчас, попроси Пашу рассказать, что он видит, то тот вряд ли связал бы и пару слов. Глаза горели, дыхание участилось, а в зрачках отражались такие яркие краски, которых не встретишь ни в одной рекламе в Городе Зеркал.
Это были машины. Яркие, красочные. С надписями и номерами. Они блестели в свете диодных ламп и прожекторов, паря над полом, оторвав от него все свои четыре колеса. И было в этих машинах что-то необычное. Что-то, чего Павел никогда в жизни не видел. Они выглядели по-другому, пахли по-другому, и ощущались по-другому. На крыльях и капоте различались знакомые из рекламы в городе бренды, но тут они будто подружились между собой и заняли положенные места в общей картине. Разноцветные полосы делили машину на части, образовывая неповторимый рисунок.
На стеклах двух машин, висящих над полом на домкратах, красовались номера. Просто цифры: «049» и «050». А под цифрами фамилии. Старцев и Коен.
– Старцев и Коен… – увидел какие-то не знакомые имена парень. Проговорил в слух и отвлек сам себя. Потряс башкой и решил больше не смотреть на машины. Уж больно много они внимания привлекают.
– Эй! Малой! – разносясь громким эхом, прокричал седоволосый мужчина в красном рабочем комбинезоне. – Ты на собес?
– А? Да! Да, я на собеседование! – попытался крикнуть так же громко Паша, но вышло как-то слабо. Будто маленький тигренок пытается перекричать мать. Смешно и пискляво.
– Чего? – мужчина не дождался ответа. – Дуй сюды!
И Павел пошел. Он оставил две машины позади, юркнул между стопками колес, на которых красовались еще заводские наклейки, перебрался через шланги местной пневматики и залетел в бытовку с широкими окнами, стоящую в самом краю ангара.
В бытовке прохладно и свежо, воздух чистый и почти не пахнет так же странно, как тот, что в ангаре. Два кожаных дивана, стеллажи с замусоленными грязными папками и журнальный столик. Старый чайник шипит на кухоннике в углу. Беззвучно работает телевизор в голографическом слое окна.
– Чай? Кофе? – стряхнул сигаретный пепел в раковину мужчина.
– Чай.
– Кофе, – седой залил кружку кипятком и поставил ее на журнальный столик. Сел на диван. – Не обольщайся. Растворимый.
Паша сел напротив, не понимая, как вести себя на собеседовании. Отхлебнул отвратительный кофе и с трудом скрыл покосившееся лицо.
– Тебя
