на конце которого болтался красный фригийский колпак. После этого вокруг символа революции напившиеся французы танцевали карманьолу, а завершившие празднество вечерние фейерверки и иллюминация «свидетельствовали о всеобщей радости прекрасного сего дня».
На этом вся свобода для корфиотов и закончилась. Уже через несколько дней на остров была наложена контрибуция в 60 тысяч талеров. Это было намного больше, чем при старой власти. Старшины, надеясь, что Джантили что-то перепутал, пришли к нему за разъяснениями. Генерал старшин попросту выгнал:
– Вы жирные коты, потерявшие нюх! Я нахожусь здесь не для того, чтобы вы грели свои животы, а ради блага Франции! Мы сражаемся против всей Европы и нам не до сантиментов! А потому контрибуцию немедленно собрать! Или деньги, или петля!
Делать нечего, старшины поделили огромную сумму по городкам и деревням, хотя понимали, что это вызовет всеобщее возмущение. Так оно и оказалось. Известие о предстоящем грабеже облетело остров в течение нескольких часов. В домах обывателей стояли плач и ругань. Часть жителей сразу же, собрав пожитки, ушла в горные деревни, чтобы жить вольно. Другие грозились взяться за оружие.
Теперь уже корфиотские старшины зачастили в дом русского вице-консула с просьбой о помощи.
– Прости нас, Демиан, и заступись перед своим царем! – кланялись они Загурийскому.
– Но вы же несколько дней назад так радовались карманьоле? – злорадно хмыкнул вице-консул.
– О, мы так угнетены неправосудием, воздеваем руки к небесам и молим об избавлении от ненавистного племени якобинского! Пусть твой царь шлет к нам свой флот! Мы примем русских как братьев!
– Я отпишу Его Величеству вашу слезницу! – пообещал Загурийский. – Большего не обещаю!
Между тем французы забирали власть все круче. Всюду насаждались шпионы, поощрялось доносительство.
– Мы должны знать мысли каждого, и мы будем их знать! – потирал руки назначенный комендантом острова генерал Шабо. – На подкуп денег не жалеть, ибо цель оправдывает и средства, и затраты! Хлеб мы у греков забрали, но зрелища мы им оставим, пусть развлекаются!
Вскоре каждый из членов нового правления уже ежедневно писал кляузы на своих соратников. Жителям же «ничего другого не оставалось, кроме слез, дабы плакать и помнить во всю жизнь вольность, которую французы им принесли».
Чтобы отвлечь корфиотов от дел насущных, Джантали с подачи Арно объявил о возрождении Олимпийских игр. Игры состояли в том, что мальчишки беднейших семей бегали наперегонки, а французские офицеры и солдаты делали ставки, как на конских бегах. На победителя возлагался трехцветный бант, он получал два талера и разрешение обойти вокруг дерева вольности. Выполняя инструкции Бонапарта, Джантали льстил корфиотам, именуя их не иначе как потомками древних афинян и спартанцев. Но помогало это уже мало.
Заключение
