ерунды, которую бабушка никогда не надевала, отчего и замечала ее отсутствие много времени спустя, а толстяк сбывал за бесценок в ломбарде, расположенном в торговом центре, где они иногда обедали всей семьей; и все эти жалкие, откровенно ничтожные кражонки он потом расписывал так, словно ограбил банк, для того, наверно, чтобы произвести впечатление на Поло и внушить ему, что он, Франко Андраде, – крутейший из крутых, готовый поиметь любую, лихой бандюган, отчаянный бунтарь, плюющий на законы и приличия, шатающий общественные устои, однако в итоге этой безудержной похвальбы Поло продолжал считать толстяка всего лишь сопляком-засранцем и задротом, способным только гонять шкурку, мечтая о соседских ляжках, а обладательница их была вовсе не так уж хороша, как ему грезилось, – но Поло, конечно, никогда ему этого не говорил.
Да, Поло никогда ему этого не говорил, никогда не высказывался напрямик о том, что на самом деле думает о приятеле и о его смехотворных фантазиях с участием сеньоры Мароньо – ну, по крайней мере, поначалу, во время первых посиделок на молу, когда толстяк, раздухарившись, часами (часами!) в немыслимых подробностях и без тени смущения нес всю похабщину, какая только приходила ему в голову, пересказывая разную порнуху или предвкушая, что сделает с сеньорой Мариан, когда, наконец, лаской или таской доберется до нее, и Поло только кивал и посмеивался сквозь зубы и потихоньку-полегоньку высаживал три четверти бутылки рома, принесенного толстяком, и рот раскрывал для того лишь, чтобы глотнуть из пластикового стаканчика или выпустить струю табачного дыма, отгоняя москитов, целыми тучами круживших у них над головой, и снова кивал, время от времени показывая, что слушает, слушает, более того – понимает толстяка и сидит с ним бескорыстно, а не ради этого пойла, или пакета чипсов, или курева, и вовсе не для того, чтобы не возвращаться натрезво в свое убогое и мрачное жилище, где уже проснулись и ждут его мать и кузина-потаскушка.
А на самом-то деле он потому и сидел тут, потому и слушал россказни охранников вместо того, чтобы возвратиться в Прогресо. И таким способом давал толстяку шанс спрятать деньги среди корней иксоры [1], огораживающей палисадник дома Андраде, а потом подать ему знак в окошко – забирай, мол. Иногда Поло находил в кустах купюры, а иногда всего несколько монеток. Ему было все равно, потому что так и так он брал что дают, чтобы потом сгонять на велосипеде в ларек и вернуться с добычей – с пузырем бухла, лимонадом и разовыми стаканчиками, если финансы позволяли, или с несколькими жестянками пива, с сигаретами без фильтра, если по акции, или с квартой [2] тростникового рома и пакетом апельсинового сока, если добыча была скудная. Сам Поло любым другим напиткам предпочитал белый ром с колой, но стоило только начать, как становилось все равно, что в себя лить, лишь бы туманились мозги и приятно млело тело. Ничего уже тогда не имело значения: ни
Тропический вечнозеленый кустарник. –
Мера объема жидкости, равная примерно одному литру. –
