такое. А ещё зарплата упала на карту, так что жизнь вроде налаживается. Одна мысль мне покоя не даёт.
– Сестрёнка?
– Да. Ты знаешь, вроде обо всём договорились. Я наблюдаю, как Анаит осваивается. Она начала больше общаться с Натальей в последние пару дней. Ест нормально. Наряжается в подаренные ей платья. А мне всё равно страшно её оставлять.
– У тебя просто из близких нет больше никого, Кис. И относишься ты к малышке как к дочери, – улыбается Захар, – поэтому параноишь. Мне кажется, это нормально. Я за Стасю тоже вечно переживаю, даже сейчас, когда мы в отношениях. А у нас и мама, и отец. А у вас, по факту, только вы друг у друга, ну и новоявленные сомнительные родственники, из которых нормальная, как я понимаю, только мачеха.
– Я всё ещё боюсь, что моё решение может оказаться неправильным, – признаюсь другу.
– У тебя нет выбора. Отец же не отпускает Анаит с тобой?
– Нет. Я пробовал ещё раз говорить с ним. Он категоричен, а я вроде как бесправен теперь принимать какие-либо решения. Сегодня отец документы наши получит. И результаты теста ДНК в опеку должен будет завести как раз с их копиями, где мы снова Согояны Суреновичи.
– Так быстро?
– Угу. Дед помог через какие-то свои связи. Так что от опеки мы практически отделались. Остались формальности. Приедут, убедятся, что ребёнок попал в хорошие условия, в полную семью к законному родителю, и всё.
– Поздравляю, – Захар протягивает мне руку. – У тебя получилось спасти сестру от детского дома. Кис, если сомневаешься в том, что твоё решение правильное, попроси Кирюхину Ладу рассказать, как живётся детям в детском доме. Она же там работала.
Это я и без него знаю. Всё давно изучено вдоль и поперёк. Надо просто как-то привыкнуть к новым реалиям и своей новой роли в жизни сестры.
Команда заканчивает тренировку. Бьём по рукам и разъезжаемся.
У меня теперь есть свой ключ с пультом от ворот. Отец выдал после нашего с ним последнего разговора об Анаит как знак того, что он говорил правду, и я всегда смогу сюда приехать.
Дети носятся с мячом по двору. Наталья следит за ними, плавно раскачиваясь на садовых качелях.
– Привет, – кивает мне.
Сестрёнка бежит обниматься. Поднимаю её на руки. Целую в розовую щёку.
– Как дела, кудряшка? – убираю за ухо пружинку тёмных волос, выбившуюся из высокого хвоста.
– Хорошо. Мне тётя Наташа с причёской помогла, – шепчет мне на ухо.
– Отец дома?
– Да. И дедушка. Он нам подарки привёз, – улыбается Ана.
Вот так ребёнок очень быстро адаптируется к новой семье. Чему я удивляюсь? Она очень контактная. Если в начале незнакомые люди и их тяжёлые эмоции её пугали, то сейчас здесь все старательно изображают любовь, а в силу возраста Анаит ещё не умеет отличать фальшь от правды. Я не могу винить сестрёнку в том, что она тянется к любым крупицам тепла, направленным в её сторону. Наверное, так
