с круглой печатью и протянула мне.Уголки её красивых, чётко очерченных губ дрогнули и по бледным щекам потекли прозрачные капли.
Бегло пробежался по «сухим» формулировкам и посмотрел на самого дорогого человека в моей жизни.
Такая маленькая бумажка с буквами, сложенными в дурацкие вести, вынула из Полин всю надежду.
В груди защемило.
Подошёл к ней и протянул руки. Она, не поднимая заплаканных глаз, вложила в них свои маленькие ладони. Помог подняться со стула, крепко прижал к себе. Гладил по узкой спине успокаивая. Мне хотелось забрать боль Полин, всю без остатка.
Провёл носом по волнистым волосам. Они так приятно пахли травами. Вдохнув, шёпотом произнёс:
– Всё будет хорошо…мы совсем справимся.
– Нет, Диан! – оттолкнула меня коротким движением, – как ты не понимаешь, у нас нет шансов. Мы должны развестись.
Последние слова Полин прозвучали словно удар под дых, останавливая моё дыхание на несколько проклятых секунд.
– Нет, дорогая! Я клятв не нарушаю «…в беде и здравии…», всегда буду с тобой до последней точки, – ударил кулаком о стену, притупляя душевную боль.
Она смотрела на меня с отчаянием.
– Ты должен быть счастливым. Я не могу дать того, чего ты хочешь.
– Полииин…, – взревел я, – этого хочешь ты. Не решай за меня. Я тебя люблю, остальное неважно. Мне. Неважно. Ты. Моя. Жена. Других у меня не будет.
Я никогда не любил высокопарные слова и возвышенные фразы. Они казались мне легковесными и произносить их вслух, то же самое, что запрещать дождю падать с неба. Также бессмысленно. Только поступки должны говорить за них.
Но в тот день почувствовал, насколько каждое сказанное мной слово имело вес в моей душе. И если их оттуда вынуть, то останется пустота и холод.
Понял…что люблю Полин Вард бесконечно.
Слёзы рассекали красивое лицо моей жены, она сделала два шага назад, развернулась и убежала в спальную, запечатывая двери металлической задвижкой.
Не вынимая рук из карманов брюк, простоял некоторое время в комнате, давая, успокоится ей и себе. Поднялся на второй этаж, дёрнул ручку двери – заперта. Постучался. Полин не ответила.
В прихожей было тускло, как и во всём доме, он словно замер вместе с нами в угрюмой тоске.
Снял мокрый плащ с вешалки, который ещё не успел высохнуть после дождя. Может надеть другой? Хотя, зачем? Всё равно мокнуть.
Грегори жалобно заскулил, упираясь лбом в мою ладонь.
Я молча вышел на улицу.
Ноги сами принесли меня к маленькому бару на углу соседнего дома, под вычурным названием «Старый башмак».
Всю дорогу я думал о Полин, вспоминая нашу первую встречу.
Это был седьмой, невыносимо жаркий месяц года. Прогуливался по набережной, наслаждаясь речной прохладой. Мой взгляд остановился на девушке, которая так же, как и я спасалась от невыносимой духоты у самой кромки реки.
Голубое
