смотрел на вывеску, качавшуюся над дверным косяком, – остаток времен Польши. На ней было нарисовано подобие сапога. В Польше, где много пограничных городов, в которых говорят на нескольких языках, вывески не пишутся словами, на них рисуют подходящее изображение, так что на каждом доме видно, каким ремеслом занимается его обитатель, и такая вывеска понятна и литовцу, и русскому, и шведу, и донскому казаку.
Солдат снова постучался, и наконец дверь отворил толстый человек, который посмотрел не на лицо пришельца, а на сапоги. Так как последние не нуждались в починке, то сапожник наполовину прикрыл дверь и посмотрел в лицо незнакомца.
– Что вам нужно? – спросил он.
– Ночлега.
Дверь чуть не закрылась у солдата перед носом, но он сделал странное движение левой рукой: все пальцы сжались, кроме большого, которым он медленно почесал себе подбородок.
– Я не сдаю комнаты, – сказал сапожник, но не запер дверь.
– Я могу заплатить, – возразил незнакомец, все еще прижимая палец к подбородку; у него были быстрые глаза под косматыми волосами, нуждающимися в стрижке. – Я очень устал. Мне нужна комната только на одну ночь.
– Кто вы такой? – спросил сапожник.
Солдат был мешковат и медлителен. Он прислонился в усталой позе к дверному косяку, а затем ответил:
– Сержант Шлезвигского полка. Мне поручено набрать запасных лошадей.
– Вы приехали издалека?
– Из Данцига, нигде не останавливаясь.
– Кто вас прислал ко мне? – брюзгливо спросил сапожник.
– Слесарь Кох из Шмидегассе. Смотрите, у меня есть деньги. Говорю вам, что это только на одну ночь. Отвечайте: да или нет? Мне хочется спать.
– Сколько вы заплатите?
– Талер, если хотите. Друзьям с радостью можно заплатить.
Поколебавшись еще с минуту, сапожник пошире открыл дверь и вышел.
– Вам придется заплатить еще один талер за лошадь, которую я отведу в конюшню дворника на углу. Войдите в мастерскую и посидите там, пока я не вернусь.
Хозяин, стоя на пороге, наблюдал, как солдат тяжело уселся на скамейку и прислонился головой к стене.
Он совсем почти заснул, и сапожник, который был хром, заковылял с лошадью, пожав плечами с выражением не то жалости, не то подозрения. Если бы он не был так хром и тяжел на ногу и если бы ему пришло в голову бесшумно вернуться, то он увидел бы, что его гость не спит и торопливо открывает все ящики, роется между дратвой и шилами, поднимает каждую кипу кожи и вытряхивает даже сапоги, ожидающие починки.
Когда хозяин вернулся, солдат спал, и его пришлось долго трясти, прежде чем он открыл глаза.
– Хотите поесть перед сном? – спросил сапожник довольно любезно.
– Я поел, проезжая по Лангегассе, – был ответ. – Нет, я хочу спать. Который час?
