style="font-size:15px;"> На самом деле, песню The Road to Mandalay написал и исполнил Роби Уильямс. Точнее – напишет и исполнит через сколько-то лет, Егору приходилось выступать с кавером. Но к чему такие подробности? Девочкам нравилось! Они затребовали сыграть на бис и радостно подпевали на «чистом английском»: пам-пам-пам-па-рам-пам-пам-пам… Манделей!
В этот вечер покойный Дин Рид, возможно – в данной реальности ещё живой, был плодотворен как никогда. Особенно понравились барышням динридовские The Unforgiven и Still Loving You. Егор думал было приписать Дину Риду ещё и Hotel California, но вовремя вспомнил, что Eagles исполнили эту песню раньше 1981 года.
Студентки начали бурно обсуждать, у кого из них знакомые фарцовщики, спекулирующие пластинками, чтоб заказать диск Дина Рида вскладчину. Или хотя бы переписать его на магнитофонную ленту. Егор постарался скрыть досаду. Музыкальные спекулянты – люди разбирающиеся, они мигом смекнут, что это никакой не Дин Рид, не Демис Руссос и даже не Карел Гот, разрешённые в СССР. По крайней мере, их песни изредка звучали из радиоточки.
Марыля вдруг соскочила на другую волну.
– Дзеўкі! А давайте споём Егору нашу, душевную.
– Ты уверена? – засомневалась Ядвига, но та уже отобрала гитару и ударила по струнам.
– Полонез Огинского «Прощание с Родиной». Вокально-инструментальный ансамбль «Песняры»[3] и женский квартет комнаты 404.
Девушки начали очень лирически, нежно:
Сонца праменьне стужкай вузкай
Ператкала помны вечар.
Край бацькоўскi, край мой беларускi,
Я табе кажу на разьвiтаньне:
«Да спатканьня, да сустрэчы».[4]
Потом голоса окрепли, лица приобрели торжественно-напряжённое выражение, все четверо встали и отчеканили:
Воi прагнуць волi,
Воля – сьвет i доля.
Бронi звон ды конi,
Конi – клiч «Пагонi».
Крочым з багны ночы,
З ночы шлях прарочы.[5]
Егор понял не всё, но уловил главное и постарался не выдать изумления. В 2020 году он читал, что в Белоруссии прогремели массовые выступления против их президента, жёстко подавленные. Они как раз проходили под знаменем «Пагони». Неужели корни протеста росли так глубоко – из советских времён?
Ему-то всё равно, пусть КГБ волнуется за «ошибку 404», как на экране компьютера.
После «Полонеза Огинского» что-то другое исполнять было бы неуместно. По чашке чая – и можно расходиться. Он сказал спасибо и ретировался, даже не представляя, какие там разгорелись страсти, когда единственный парень на четверых спустился на свой этаж.
– Варвара! Он – твой? – в лоб спросила Настя.
– Не совсем… Предложил провести вечер, я пригласила к нам, как бы по-дружески. Я же не знала, что ты первым делом попытаешься его увести.
– Не ссорьтесь, – встряла Марыля. – Его неудавшийся роман с Танькой Серебряковой с четвёртого курса юрфака ещё не кончился. Все слышали? Они с агитбригадой выступали в медицинском,
В версии «Песняров» слова другие. Написавших эту версию текста автор не знает.
Солнца лучик лентой узкой повязал тот вечер. Край отцовский, белорусский, я скажу тебе, прощаясь: до свидания, до встречи (
Бойцы жаждут воли, воля – свет и доля. Звон брони да кони. Кони – клич «Погони». Из болота ночи путь свой напророчив (
