водной пустыни перед глазами.
Лиза улыбнулась:
– Хорошо, что здесь не пустыня, а то я бы тоже съехала – не люблю такого количества воды.
– Не любишь море?
– Не люблю. Мои предки, наверное, древляне. Я люблю лес и речку.
Арина взяла её за локоть и сказала:
– Пойдём постоим в коридоре, а то здесь не поговоришь.
Они вышли в коридор, но там к ним сразу же подошёл один из тех новеньких, о которых говорила Роза Марковна. Высокий, стройный, чистые и ясные, голубые глаза, красиво очерченные брови, прямой римский нос, припухшие, как у девушки, губы, аккуратный подбородок, густые русые волосы.
– Простите, Елизавета Сергеевна, – проговорил он, чуть улыбаясь красивыми губами. – Я ваш новый ученик, моя фамилия Палевский и я хотел узнать, что ещё нужно из документов, чтобы меня записали в журнал.
– Больше ничего, – ответила Лиза. – У вас всё в порядке с документами и я вас сегодня же запишу.
Он посмотрел на неё с вежливой признательностью, снова улыбнулся, и, слегка кивнув, отошёл.
– Славянин в лучшем варианте, правда? Иван-царевич из сказки, – сказала Лиза.
– Не говори. Красивый парень. И что замечательнее всего, – ведёт себя так, словно даже не подозревает о своей красоте.
– Ему бы в кино сниматься где-нибудь в столице, а не жить здесь в провинции, – согласилась Лиза. – Но наш кинематограф, словно специально, выискивает такую серую посредственность, что просто удивляешься, как они могут сниматься в кино да ещё играть положительных героев.
– Ты права. Просто непонятно, кто сменит Столярова, Тихонова, Самойлова, Медведева. А женщины? Ушли Орлова, Ладынина, Серова, Целиковская, а вместо них приходят какие-то бабочки-однодневки. Ни внешности, ни таланта, ничего.
– Ты видела старосту моего класса? – спросила Лиза.
– Таню Мацкевич? Да, конечно.
– Вот пара Палевскому, правда? Такая стройная и милая, а эти её русалочьи зелёные глаза – просто очарование. Я не могу от них оторваться.
– А как тебе твои новенькие вообще?
– Ты имеешь в виду ребят? По-моему, ничего. Серьёзные и собранные. Но сейчас ещё рано делать выводы.
– И они, по-моему, сегодня задались целью не дать нам поговорить, потому что вот идёт ещё один с новым гениальным вопросом.
Копешко был ниже Палевского, но ладно сбитый. Крепкие плечи, тренированное тело, как у всех после армии. Смело и без тени смущения он, чуть улыбаясь, спросил:
– Елизавета Сергеевна, вы не могли бы записать меня в классный журнал?
Он свободно стоял и так же свободно говорил, глядя на молодых учительниц как на равных, весёлыми, всё знающими глазами в тёмных густых ресницах.
– Непременно запишу, – сказала Лиза. – Как только вы принесёте все документы и заявление. А до этого побудете просто вольным слушателем.
Он чуть снисходительно, даже ласково
