на минус равно плюс». Буквально заставляя Банана становится позитивным против его же воли. Который постоянно жаловался ему на других, гоняя по лабиринту ума негативные оценки текущих событий и ситуаций, и желал только одного – как можно скорее покончить со всем этим бытовым кошмаром, высокопарно именуемым словом «жизнь». И опять Аполлон, с усмешкой, ощущал себя бароном Мюнхгаузеном, вытаскивающим себя за волосы из болота деструктивного, стремящегося – через его же бессознательность – поглотить его с головой.
Так что же ему мешало сразу же взяться за ум, минуя ночной соблазн одним незаметным для всех движением покончить со всем этим бытовым хаосом? Его отсутствие. Да, да – ума. Абсолютный вакуум. Который с успехом заменяла его вовлеченность в беличье колесо текущих событий. Пока они не схлопывались в одно итоговое событие, в котором он либо тонул в море, либо… Благодаря случайному появлению на его пути юного друга и его заначке, возрождался другим. Ещё более юным, бодрым и свежим. Как морской бриз!
Который снова радостно бил его по щекам крупнокалиберной свежестью за очередную попытку от него уйти! Пытаясь доказать ему, что он единственный его самый настоящий и беззаветно преданный ему друг! Пока он стоял на баке и уверенно смотрел вперед.
Ведь мягкотелый Ганеша с детства привык всё делать исключительно «из-под палки», не садясь за уроки, пока не получит ремнём по заднице. И между гулянием по улице и выполнением домашних заданий, если это было возможно, всегда выбирал гуляния. Хотя и чувствовал, что кара в виде ремня в руке Парвати уже висит над ним. Как только та придёт с работы. Постепенно понимая, что у ума – ременной привод. И что тело будет сильнее цепляться за ум только убедившись в том, что одному ему уже не выжить. Когда оно окончательно выживает из ума. Став торопливым делателем, одержимым своей жизнедеятельностью. Только таким вот образом тело может перестать жить исключительно ради жизненных удовольствий и начать жить по уму и развиваться, совершенствоваться. До Аполлона. Вместо того чтобы и дальше деградировать, как все. Становясь всё угрюмей и брутальней. Как Пелей.
Глава 10
И поскольку в тот период ни о какой оседлости толком-то не было и речи, то и сам Банан, сублимируясь в диалогах со Сфеной о высоком, прекрасном и пониманием прекрасного, сам всё более проникаясь его природой, постепенно превращался в Аполлона. Как его наглядным воплощением – прекрасного. Принца. Её мечты! Поэтому она постепенно, по мере его трансформации на её изумленно-измененных глазах в это божество, и начала в него влюбляться. Непроизвольно подстраиваясь и мутируя вместе с ним в высокое. Чтобы хотя бы отчасти стать столь же совершенной, как и он сам.
– Проблема учёных (котов) и всей научной братии вообще в том, что умные, как они себя считают, переоценивают головной и недооценивают спинной мозг. Проблема экзистенции разрешается не тем, что ты там, себе на уме, думаешь: о том, что вокруг тебя происходит.
