отпаивать корвалолом, а Ивану хорошенько досталось от инспекторши, вмиг сменившей милость на гнев:
− Ты как с матерью разговариваешь, сопляк? Его тут, понимаете ли, от уголовного дела отмазали, а он… Или все-таки закрыть тебя на пару лет за хулиганство?
Начав за упокой, капитанша все-таки закончила за здравие и на прощание посоветовала Ване:
− Мой тебе совет: завязывай ты с этой своей шалавой. Вон, уже чуть было не влип из-за нее…
Впрочем, Иван уже и сам понимал, что со Светкой все кончено. Да и та теперь обходила его стороной: на следующий день после памятной драки капитанша заявилась к ней и выдала по первое число, пообещав вырвать ноги, если та будет и дальше водить шашни с ее супругом, а кроме того – привлечь за связь с несовершеннолетним. Тут милиционерша, конечно, лукавила. К тому времени думские законодатели, берущие пример с заграничных коллег, снизили возраст растлеваемых (фраза построена плохо, ты хотел выразить своё «фе», но исказил смысл, формально-то они снизили «возраст согласия» с 16 до 14, потом-то обратно вернули).
А с мамой Ваня помирился в тот же вечер. Ольга Григорьевна уже не ругала его, а повторила слова женщины-инспектора:
− Пойми, сынок, не доведет тебя до добра эта Света. Или втянет в историю, навроде сегодняшней, или заразит какой-нибудь гадостью! Ее же весь район знает… Нашел бы ты себе девушку помоложе и не такую, как эта…
Шаховцев последовал совету родительницы и быстро утешился, найдя себе пассию из медучилища. Девушка была пусть и не красавица, но и не страдающая целомудрием, как та гимнастка. Впрочем, встречались они неполных три месяца, пока Иван не уехал в Москву учиться «на писателя».
5
Шаховцев отошел от плиты, где грелся, готовясь закипеть, чайник, – и тут же слух уловил непонятный шорох за входной дверью. Словно кто-то осторожно крался по тамбуру.
Сердце тревожно забилось. Он осторожно глянул в глазок, но за дверью никого не было, лишь странный звук:
«Шарк! Шарк!»
Первой мыслью было затихнуть и просидеть так до тех пор, покуда неведомый соглядатай не уберется восвояси. Но разум все же взял верх над страхом, и Иван осторожно отпер замки и вышел в коридор.
Шарканье доносилось с площадки у лифта. Подойдя к общей двери, Шах приоткрыл ее, выглянул и мысленно чертыхнулся: окно было приоткрыто, и залетевший в него ветер гонял по полу обрывок бумаги.
Он запер фрамугу, выбросил клочок в мусоропровод и вернулся в квартиру. Тревога улеглась, но не пропала, а словно затаилась, выжидая следующего удобного момента.
Чайник на плите уже бурлил, жалобно дребезжа эмалированной крышкой. «Закипает душа на дне. Как на адовом на огне…», − срифмовалось в голове само собой. Да, раньше, помнится, не такие стихи складывались. И уж точно не про преисподнюю…
Впервые способности к сочинительству обнаружились у Шаховцева еще в семь лет. Их
