потом, через полгода, прапорщика обещали присвоить.
– О Боже! – всплеснула руками мать. – Этого еще не хватало! Это ж кому сказать, со стыда сгоришь!
– А что в этом плохого? – насупился сын.
– А то! В страшном сне себе не представляла, что родной сын прапорщиком будет!
− Ладно, мам, − примиряюще произнес Шаховцев. – Зато крыша над головой, и притом бесплатная. Опять же зарплата стабильная и учебные отпуска полностью оплачивают. А так бы…
− Что – так бы? Восстановился бы в институте не на заочном, а на дневном! А деньги я бы для тебя нашла! Главное – учись! А ты, оказывается, в эти… В прапорщики собрался!..
Иван только вздохнул в ответ. Переспорить мать было делом безнадежным.
А между тем прапорщиком Иван так и не стал, а через год сходу выбился в офицеры. Получилось это благодаря опять же начальнику и покровителю Петру Петровичу Кочубею, который пробил специально для Ивана капитанскую должность. А поскольку Иван к тому времени уже учился на четвертом курсе и считался человеком с неполным высшим образованием, что, в свою очередь, позволяло начальству подать на него представление о присвоении контрактнику воинского звания «младший лейтенант». В ту пору в войсках катастрофически не хватало офицеров: часть выбило на войне, а еще больше попросту сбежали со службы, устав впахивать круглые сутки за гроши. Вот тогда наверху и разрешили в виде исключения производить в чин лейтенантов тех, кто стоял на офицерской должности и имел институтский диплом, а с «неполным верхним» − давать «мамлея».
Так, совершенно неожиданно, Шах стал офицером. Через положенный срок, спустя год, он заполучил вторую звездочку на погоны и с виду перестал отличаться от других лейтенантов, прошедших пять лет училищной муштры.
Кроме Ивана и Кочубея в пресс-службе тянули лямку прапорщик-оператор и капитан, переведенный в управление из оперативной бригады. Капитан носил фамилию Чапенко и был тезкой Шаховцева, правда, отчество имел не Сергеевич, а Максимович. Офицер он был весьма толковый, и, скорее всего, его ожидала бы неплохая карьера на командирском поприще, если бы не безудержная страсть к фотографии. Всю свою невеликую зарплату капитан тратил на профессиональные камеры, объективы к ним и прочие съемочные прибамбасы.
Кстати, Чапенко, как оказалось, прекрасно знал крестный – несколько лет они вместе тянули лямку в соседних ротах.
− А-а, вот, значит, куда Кэнон перебрался! – протянул Пашка, когда Иван рассказал ему про своего нового соседа по кабинету.
− А почему Кэнон?
− А ты что, еще не просек за ним этот прикол? Тезка твой любит всех Кэнонами нарекать, наверное, в честь своего любимого фотика. Помню, вечно как зайдет ко мне в роту, так с порога: «Слыш, Кэнон-разрушитель, на обед идешь?»
− Да, водится такое за ним, − засмеялся крестник.
− Вот потому его так и прозвали. Есть у него, правда, еще одна кликуха, только длинная.
− Это какая еще?
− «Начальник
