до первой же ближайшей бочки. По кроличьи подпрыгнула и полностью исчезла в её благоухающих копчёностями недрах, махнув на прощание пушистым хвостиком напряжённо следившему за ней Клаусу. Он облегчённо выдохнул, и в тот же миг люк резко распахнулся, впуская внутрь свет, махом разогнавший царивший в трюме угрюмый полумрак. Равномерно зацокали каблучки по деревянным дощечкам лестницы, а уже через минуту перед жмурящимся великаном стояла капитанша с каменным, ничего не выражающим лицом.
– Что ты решил? – требовательно спросила она и бросила короткий взгляд на почерневшие растрёпанные бинты.
– Буду паинькой, капитан, – улыбнулся Клаус своей самой обольстительной улыбкой, – обычно после неё с юных девушек как по волшебству сдувало всю одежду, – пряча за ней свою маленькую ложь. Благодаря встрече с Паф, он резко поменял своё отношение к словам пижона и потому решил действовать. Вряд ли задуманное им понравится дозорнице, следовательно, сейчас необходимо прикинуться невинной овечкой.
– Рада, что в тебе осталось хоть что-то человеческое, – с ожидаемым смущением, от которого черты её очаровательного лица малость смягчились, проговорила девушка. Она достала из карманов плаща моток бинта, кусочек марли и пузырёк с какой-то жидкостью, скорее всего являющейся настойкой зверобоя, после чего присела на корточки возле пленника и принялась разматывать прилипшие к коже чёрные лоскуты.
– Позвольте поинтересоваться, капитан, зачем вам всё это? – не скрывая удивления, поинтересовался великан, вдыхая приторно-сладкий запах мёда, исходящий от её волос. Он казался немного не к месту, потому что их цвет больше располагал к чему-нибудь олицетворяющему слово «свежесть». Морской бриз, воздух после дождя и всё в таком духе.
– Для того, чтобы… – дозорница осеклась, растерянно взирая на рваные концы швов, что неприглядно торчали из совершенно здорового участка кожи. В поисках ответов она посмотрела на Клауса, но, завидев его лукавое выражение лица, по непонятной причине рассердилась. – Ой да неважно!
Великан тактично скосил глаза в сторону, чтобы не засмеяться от вида сердито распихивающей по карманам свои нехитрые медикаменты девушки, которая по окончанию резко подскочила на ноги и зашагала к лестнице. Правда, дойдя до ступенек, она остановилась, стиснула кулаки, шумно втянула носом воздух и вернулась обратно.
– Я пришла, чтобы поговорить, – сообщила она, стараясь выглядеть невозмутимо.
– Я весь ваш, – склонил голову в почтительном поклоне Клаус, но, судя по тихому фырканью, вышло не очень убедительно.
Дозорница бегло огляделась в поисках чего-то, на что можно сесть, и, заприметив обломанную спинку стула, выдернула его из кучи наваленной друг на друга рухляди. Куча с грохотом осыпалась. В трюм незамедлительно спустились два крепко сбитых матроса со встревоженными лицами, но девушка взмахом руки отправила их восвояси. Она установила стул напротив Клауса и села, разметав края плаща по сидению. Элегантно
