нашего утреннего безумства, а мое тело чутко реагирует на ее прикосновения. Кажется, мы сейчас повторим его уже тут, но нельзя. Времени у нас не так много, поэтому нужно собраться. Я… не могу удержаться и, омывая ее тело, целую его. Вика же прижимает мою голову к себе, подаваясь вперед, ее дыхание опять тяжелеет, а дрожание мышц ног я чувствую, когда провожу по ним пальцам.
– Ты на занятия опоздаешь, – говорит она почти неслышно за шумом воды.
Я останавливаюсь, вспоминая, что весь мир нас точно не подождет, а куратор будет только рад меня наказать. Ему нравятся эти наказания, поэтому лучше не давать повода. Вдохнув-выдохнув, едва беру себя в руки. Нам нужно позавтракать, но еду я приготовил с вечера – сказывается привычка запасаться, принесенная из снов. Поэтому можно лишь взять кусочек хлеба и быстро бежать на урок. Я только надеюсь, что в личных помещениях Вику никто не обидит.
– Береги себя, – говорит она мне на прощание, нежно поцеловав. Ее губы припухли от наших занятий, но в глазах радость, значит, все хорошо.
Если моя девочка радуется, значит, точно все хорошо. Главное, чтобы в этих бесконечно милых глазах не было боли и страха. Все для этого сделаю, если нужно – умру, только чтобы она была в безопасности. Ради нее я согласен взорвать этот корабль и убить хоть всех. Ведь это моя Звездочка, самая светлая, самая чистая девочка на свете.
Теперь я понимаю, что означает слышанное во снах словосочетание «смысл жизни».
Виктория 5013
Зима, вокруг лежит грязный снег. Взрывы поднимают землю до небес, скоро наши пойдут в атаку. Я это просто знаю – есть опыт. Вот командир подготовился, вот взмахнул пистолетом, до меня доносится его экспрессивная речь, и бойцы уже лезут из окопов. Нарастает «Ура!» – этот звук ни с чем не сравнить, нужно услышать. Упрямо, под пулями, наши рвутся к врагу, чтобы разорвать его на клочки.
Вдруг я вижу, как один из солдат валится наземь, и бегу к нему. Да, я знаю, что нужно ползти, но дорога каждая секунда, а пули будто облетают меня. Я падаю рядом с ним, быстро осматриваю – живой. Потерпи, солдатик, я спасу тебя! Бинтую – руки сами знают, что нужно делать, голова не участвует в этом.
Добинтовываю и тащу его в санбат. Там помогут, я точно это знаю. Он выздоровеет и снова будет бить проклятых «фрицев». Так называется враг… Это моя часть войны – вытаскивать солдат, помогать им. И я тащу. Он, глупый, пытается остановить меня. Есть что-то знакомое в том, как он говорит, как двигается и пытается помочь.
Вдруг будто молния пронизывает мое сознание, я понимаю – это Фим! Мой мужчина сейчас истекает кровью! Силы будто утраиваются, я кричу на него и волоку, волоку по снегу…
То, что совсем недавно привело бы меня в состоянии паники – я накричала на самца – сейчас воспринимается нормой. Что угодно, лишь бы мой Фим жил! Что угодно!
Мои глаза раскрывается, и я вижу его. Живой! Живой, мой хороший! Я начинаю целовать его, ведь он жив.
