вперёд со взмахом кисти – резкий и очень кубретский жест.
– Послушай, джана, – сказал он тоном, не терпящим возражений. – Я давно знаю Лазара. Я был совсем юным, когда решил вступить в орден, и послушником отправился в Хал-Азар. Да, я пробыл там недолго: повидал мир и убедился, что моё место здесь. Но сколько успел пережить! Мятежи, осады, песчаные бури, колдовскую чуму.
Он отрицательно закачал головой:
– Правда в том, что Лазар ничего не боится. Ни земных бед, ни небесного гнева. Он не боится ни колдунов, ни прецепторов – никого в целом свете.
Ольжана не знала, чему ей удивляться больше: то ли пламенной речи, а то ли тому, что брат Клод только сейчас упомянул свою жизнь в Хал-Азаре. Зачем была вся беседа до этого?.. Если бы Ольжана жила в таких дальних землях, то при знакомстве рассказывала бы об этом первом делом.
Брат Клод посмотрел на неё разочарованно.
– Неужели ты этого не чувствуешь?
Ольжана лишь развела руками. Ей казалось, что брат Клод говорил про другого человека. Про какого-нибудь воина, или интригана, или могущественного чародея вроде Йовара, но точно не про учтивого хромого лекаря, который местами был так трогателен, что хотелось потрепать за щёки.
– Я видела его напуганным, – призналась она. – Пару раз. Когда мы встретили на дороге лихих людей. – Она помнила: Лале держался чудесно, но говорил с ублюдками, сжимая свою ладанку чуть ли не до побелевших пальцев. – И когда нас чуть не нагнал… мой брошенный жених.
Тогда, в бане, после нападения чудовища, Лале выглядел так, будто ещё немного и упадёт в обморок.
Брат Клод недоверчиво засопел.
– Сомневаюсь… Может, тебе не то показалось?
– Может, – легко согласилась Ольжана, не желая ссориться. – Ты жил в Хургитане?..
Но разговор о его хал-азарском прошлом продлился недолго. Брат Клод не рассказал Ольжане ничего, чего не рассказал бы Лале, и беседа плавно вернулась к Кубретскому господарству; видно, брат Клод действительно любил свою родину.
Они обсуждали места, которые проезжали Ольжана и Лале, говорили о гостях и хозяевах, тостах и шутках, об огромных кувшинах вина, которые кубретцы запечатывали и зарывали в землю на рождение детей (а открывали – на их свадьбы). Говорили о перевалах и рудниках, одежде и мифах, о сказках про местных чародеев – тут Ольжана изобразила удивительную неосведомлённость. Брат Клод описывал, как однажды сбился с пути, когда с другим башильером возвращался в монастырь из Кубрета, – ездили на ярмарку. Они плутали до самой ночи, и наконец тропа вывела их на уступ, с которого открывался вид на замок, высеченный прямо в горе.
– Это обитель главного чародея наших краёв, – пояснял брат Клод. – Его зовут господин Грацек.
– Ба-атюшки, – тянула Ольжана. – Опасный, наверное, тип!
Брат Клод закивал. Мол, поэтому они со спутником тихо повернули назад.
Ну и когда они окончательно нашли общий язык, Ольжана поняла: брат Клод,
