выше и выше, а зловредный конь Митта следовал за маленькой, видимо привыкшей к дальним поездкам лошадкой Рита почти спокойно. Рит оказался хорошим попутчиком. Его, похоже, действительно интересовало, что южанин думает о Севере, прожив здесь некоторое время. Сначала Митт говорил очень осторожно. Он давно успел понять – большинство северян не любят, когда их края ругают.
– Чего я на дух не выношу, так это овсянку, которую все здесь едят, – шутливым тоном сказал он. – И еще суеверия.
– Какие суеверия? – невинно осведомился Рит. – Это вроде того, что устраивают холандцы, когда каждый год бросают своих Бессмертных в море?
– А вы ставите своим миски с молоком, – парировал Митт. – Во все-то вы верите, северяне! Наверно, принимаете Бессмертных за кошек!
Рит так расхохотался, что повалился на шею своей лошади и обнял ее, чтобы не упасть.
– А что еще мы делаем неправильно? – спросил он, когда снова смог говорить. – Готов поспорить, что ты считаешь нас неумехами, правда?
– Как же иначе? Все шляются с места на место, треплют языками, а когда что-то случается, ничего не делают.
– Если происходит нечто серьезное – делаем, – возразил Рит. – А что еще? – И он продолжал все так же шутливо расспрашивать Митта, пока тот не раскрыл наконец главную причину своего разочарования Севером:
– Мне говорили, что здесь свобода. Что здесь хорошо. Я по горло сыт Югом и его порядками, но там у меня было побольше денег, чем у многих, и я мог хоть иногда позволить себе немного побездельничать. Люди здесь свободны не более, чем… чем… – Пока он пытался найти подходящее сравнение, дорога резко повернула, и они увидели, что путь перегорожен огромной – с хороший дом высотой – кучей земли и валунов. С ее вершины по новому руслу сбегал бурный поток; он срывался водопадом и растекался вокруг копыт лошадей. – Ну вот, только этого не хватало! – с отвращением воскликнул Митт. – И дороги у вас ужасные!
– Значит, на Юге все дороги ровные да гладкие? – осведомился Рит.
– Этого я не говорил, – ответил Митт.
Рит засмеялся и спрыгнул с лошади:
– Слезай. Это безнадежно. Придется провести лошадей через эту кручу и вернуться на дорогу там, где оползень кончается.
Митт соскользнул со спины Графини и обнаружил, что изрядно натер ляжки о седло.
«Ох! – воскликнул он про себя. – Интересно, как это мои штаны еще не задымились!»
Но Митт не собирался признаваться в этом Риту, который ехал аж из Водяной Горы и был, судя по всему, закаленным дружинником. Рит ростом не вышел, зато казался крепким. Когда они оба спешились, выяснилось, что макушка Рита достает Митту только до плеча. «Если начну ныть, буду выглядеть просто здоровенным олухом», – решил Митт и, ухватившись за повод, потащил Графиню на холм вслед за Ритом.
Нагруженные лошади очень неохотно лезли по крутому склону. Их копыта скользили в мокрой траве. Конь Митта прижал уши и попытался укусить его.
– Перестань! – прикрикнул Митт,
