тарелки активнее. – Все хорошо.
– Точно? Если что-то случилось, ты же знаешь, что всегда можешь поделиться…
– Кончено знаю, – улыбаюсь и отжимаю губку.
Вадик старше меня на четыре года, ему двадцать три. Он окончил школу, потом училище и теперь работает в автосервисе. Он один в нашей семье имеет постоянный и официальный доход. Но непостоянный и неофициальный, кончено есть у нас всех. Ирина занимается репетиторством на музыкальных инструментах, Макс берет подработки в том же сервисе, где трудится Вадя, а я работаю в магазине женского нижнего белья после универа семь дней в неделю.
– Ладно. Просто ты бледная какая-то сегодня.
– Устала. По учебе завал, работа, дом…
– Может тебе сократить число смен?
– У меня уговор с хозяйкой, либо семь дней в неделю после трех, либо никак.
– Можно найти что-то другое.
– Я подумаю, – закрываю кран с водой и убираю тарелочки на полку. – Спать пойду.
– Ок, я тогда в гараж схожу.
– Хорошо, долго не засиживайся, – наставлю с улыбкой и только потом иду к себе. Точнее, к нам. Мы с сестрами втроем живем в одной комнате.
Ирина уже уложила Нину и даже успела уснуть сама.
Забираюсь на свою кровать и заворачиваюсь в одеяло. Проверяю входящие, но там пусто. Матвей не перезвонил.
Долго не могу уснуть, ворочаюсь, проверяю который час и бешусь, оттого что скоро настанет утро, а я так и не смогла сомкнуть глаза. Правда, когда это происходит, чувству вибрацию под подушкой.
Просыпаюсь мгновенно. Тянусь к телефону, звонит Матвей. В пять утра.
Сую ноги в тапки и бегу на кухню, чтобы никого не разбудить своей болтовней.
– Привет, – шепчу в трубку, забираясь на подоконник.
– Неожиданно, – Шумаков не здоровается, и голос у него такой, словно он ни капельки не рад меня слышать. Странно было надеяться на что-то другое, мы плохо расстались. Он звал меня с собой, я отказалась, потому что не могла бросить семью, он обозвал меня дурой, и после этого мы больше не виделись…
– Да, извини, просто…
– Даже из черного списка вытащила, – усмехается. – Какие-то проблемы? – язвит. Прекрасно слышу яд в его голосе. – Я звонил и писал тебе весь месяц. Со стенкой общался. Что теперь изменилось?
Он настроен агрессивно. Не лучший момент сообщать то, что я хочу сообщить, но деваться-то все равно некуда.
– Я беременна, Матвей, – бормочу и крепко зажмуриваюсь. Считаю про себя.
Пауза затягивается. В моей голове вертится цифра пятьдесят три. Ровно столько секунд он уже молчит.
– От меня? – спрашивает прокашлявшись. Голос у него холодный, почти металлический.
Земля в этот момент из-под ног уходит. Он меня сейчас унижает, допуская то, что я могла…
Боже, всхлипываю, но сразу накрываю рот ладонью и замыкаюсь в себе. Теряюсь в словах. Нужно что-то говорить, но язык не шевелится,
