другое объяснение, которое состоит в том, что поскольку Центральный Комитет определил линию политики… он определил рамки, за которые наше командование выходить не могло… Тут стратегия, может быть, даст понять и сказать: а наступать-то у нас не хватит сил и, пройдя 50 или 100 верст, остановившись тут, мы стояли бы в этнографической Польше, мы имели бы верную обеспеченную победу. Мы теперь уже наверняка, если бы тогда остановились бы, имели бы теперь мир, абсолютно победоносный, сохранив весь тот ореол и все то воздействие на международную политику. Возможно, что стратегическая ошибка была».
А в заключительном слове Владимир Ильич отметил: «Товарищ Троцкий по поводу своего выражения «полусомнамбулы» в своей заключительной речи пробовал истолковать его в более приемлемой форме. В прениях товарищу Троцкому было указано, что если армия находилась в полусомнамбулическом, или, как он потом выразился, полуусталом, состоянии, то ведь центральное стратегическое командование не было, или, по крайней мере, не должно было быть, полуусталым. И ошибка, несомненно, остается. Я указывал, что это та же ошибка, которая подтверждается всем ходом развития наших военных операций. Отсюда вывод: если мы не научились после Деникина и Колчака устанавливать эту стену внутренней усталости, если состояние духа на одну треть сомнамбулическое, то мы должны сказать всякому политическому руководителю: благоволите подтвердить наши директивы и изменить. Мы [это делать] еще не научились, хотя два раза проделали опыт с Деникиным, Колчаком и Польшей… Товарищ Троцкий был прав, когда сравнивал с июльским выступлением 1917 г. в масштабе международного революционного времени то, что произошло в Польше. Это правильно. Мы сами через февральскую, мартовскую, июньскую демонстрации и манифестацию 20 апреля, которые мы называли полудемонстрациями и полувосстаниями (мы говорили: «Немного больше, чем демонстрации, и немного меньше, чем восстания»), – мы шли через эти «немного больше, чем восстание», через успешные восстания к цели… И что мы действительно идем в международном масштабе от полуреволюции, от неудачной вылазки к тому, чтобы просчета не было, и мы на этом будем учиться наступательной войне».
Таким образом, Ленин, Троцкий и другие большевистские вожди сочли неудачный поход в Польшу лишь репетицией ее будущей советизации, и собирались готовиться к новому походу после того, как Красная армия оправится от поражения и для советизации Польши сложатся благоприятные внешнеполитические условия. В то же время Ленин не склонен был устраивать разборки, тем более публичные, на тему, кто персонально виноват в разгроме под Варшавой. И в политическом отчете конференции Владимир Ильич заявил: «В Центральном Комитете получилось преобладание мнения, что нет, комиссию по изучению условий наступления и отступления мы создавать не будем…»
Однако Сталин счел, что в выступлениях Ленина и Троцкого содержатся обвинения в его адрес, и 23 сентября
