их эгоизм щедрости будет иметь разовый характер. Из-за отсутствия этикета, то есть тренировки себя для бессознательной щедрости, без должного воспитания жители таких племён будут обречены на раскаяние в собственной щедрости, которое со временем будет захватывать их всё больше. Это в свой черёд будет делать преступника всё более скупым, он всё больше будет требовать ответной платы за свои подарки. Нужно сказать, что эгоизм щедрости вообще не подразумевает обязательной взаимности, или, как ещё говорят – реципрокности, он требует только, чтобы его подарок был принят, чтобы им воспользовались. Но раскаяние в собственной щедрости заставляет требовать символического подтверждения того, что подарком воспользовались, в конце концов это символическое подтверждение принимает форму ответного дара, который сначала является чем-то символическим, а затем всё больше начинает сравниваться в цене с отданной в подарок вещью. Следует учитывать и то, что труд и соперничество за обладание какой-то вещью часто настолько захватывают человека, что ему уже становится и некогда тренировать собственную бессознательную щедрость. К тому же, это может снизить производительность труда, что в индустриальном обществе является аргументом против подобной траты времени. Вместе с тем, в Античности был известен ряд практик, направленных на такую тренировку, и особенно обязательной она была для политиков, для тех, кто избираются на какие-то должности. Иногда такой тренировкой является уже сама процедура назначения, если на должности лица назначаются по жребию, что в Античности тоже было не редкостью.
Ну и, конечно, стоит упомянуть о бессознательном раскаянии в собственной щедрости у философов, что имело настолько важное значение, что до сих пор ещё оказывает влияние на современные нейронауки. Вспомним даймона Сократа, его внутренний голос, который действовал очень специфически. Вроде бы это был голос бессознательного, очень похоже на бессознательное влечение. Но бессознательное влечение побуждает что-то делать, оно есть желание и толкает добиваться того, чтобы получить желаемое. Совсем иначе действует даймон Сократа, он вступает в дело каждый раз, чтобы отговорить что-то делать, чтобы отбить желание. Это очень напоминает бессознательное раскаяние в собственной щедрости, тормозящий рефлекс, блокирующий деятельность. Известно, как Сократ пренебрегал правилами этикета, так что нет ничего удивительного в том, что он мог страдать от раскаяния в щедрости. Поэтому он должен был найти другой источник счастья, вовсе не имеющий отношения к эгоистической щедрости, а больше связанный с деятельностью разума. Для это счастье было приравнено к добродетели, отсюда непременно должна была родиться теория, что недобродетельный и неразумный является также и несчастным. Эта точка зрения плотно укоренилась и в современных нейронауках, которые порой вообще доходят до того, что разделяют человека на две сущности: мозг
