7. ЕкатеринаПрежде меня никогда не обнимал мужчина, поэтому объятия Максима Константиновича вызвали во мне целую бурю эмоций. В душе всё всколыхнулось от его близости, сердце забилось в два раза быстрее, но в то же время я почувствовала некоторую защищённость, как будто Яковлев мог спасти меня от чего угодно. От оскорблений тётки, от бедности и даже от себя самого.
Его накрахмаленная рубашка пахла свежестью и одеколоном. Я вдыхала этот запах, чувствуя, как мне становится легче. Я и не подозревала, что Яковлеву не чужды такие чувства, как сострадание и жалость. Меньше всего они мне были нужны от этого мужчины, но никого другого и близко не было. Просто не было.
В какой-то момент мне показалось, что Максим Константинович трогает мои волосы. Запустил в них пальцы и теперь пропускает длинные пряди сквозь них, будто бы пробует их на ощупь. Меня это невероятно смутило. А быть может, мне просто причудилось это из-за расстройства?
– Прости, я, кажется, испортила тебе рубашку, – всхлипнула я, резко отстраняясь от мужчины.
– Так и есть, – вместо того, чтобы заверить меня из вежливости в обратном, ответил он. – Ты всегда так ревёшь, будто конец света наступил?
Он мгновенно стал прежним – холодным и собранным. Будто бы и не было ничего. Меня это тоже отрезвило. Не стоило распускать нюни перед боссом. Ох, не стоило…
– Не всегда. Только когда случается что-то плохое.
Мужчина отступил на шаг и сунул руки в карманы брюк, будто бы решил держать их подальше от меня. Я окончательно успокоилась и достала ключ от машины.
– Дай сюда! – отобрал ключ Яковлев. – Сам поведу! Тебе сейчас точно нельзя за руль.
Спорить было бессмысленно, потому что он уже открыл для меня пассажирскую дверь, а потом впихнул меня в машину. Блин, так неловко было. Мы приехали сюда по моим делам, а теперь Максим Константинович вынужден сам везти меня обратно. И теперь он точно опоздает на работу.
Яковлев сел за руль, пристегнулся привычным, уверенным движением. Ему шла эта машина, как, впрочем, и костюм, и вообще любая роскошь. А мой уровень – этот дом, от которого мы сейчас отъезжали.
Внезапно я поняла, что возвращаться мне больше некуда. Я просто не смогу вернуться к родственникам, я их видеть больше не могу, как и эту развалюху. Мне стало страшно. Если Яковлев выгонит меня с работы и, соответственно из своего шикарного дома, я пойду под мост? Мне стоило приберечь на всякий случай тот аванс, что перевела мне Галина Петровна, да и язык прикусить, чтобы не нервировать лишний раз босса.
Как бы я ни противилась, теперь я оказалась в ещё большей зависимости от Яковлева, чем прежде, а это ничего хорошего не сулило, по крайней мере, мне. Чем дальше мы отъезжали от дома моих родственников, тем тревожнее становилось на моей душе. В этом адском месте хоть какая-то стабильность, но была. А что сейчас?
– Теперь я понимаю, почему ты ухватилась за такую работу, – нарушил довольно длительное молчание Яковлев.
– Какую,
