путь за повседневностью быть человеком. Осуждая цвет над искоркой моды в уме, ты выживаешь им право говорить и думать целый век, из дней, что перешли в Шедар самый запоминающийся стал твоей фортуной и ёмкой величиной поля для свободы. Мистически предлагая воду для дальнейшего пути, твой поток сердечного мира благоразумия стал ещё и точкой пафоса, во сне которого ты ждёшь и образуешь круг не умирающей вольности говорить миру о себе. Подстраивая новые шаги к готической причине говорить завтра о любви, затемняют поздний декаданс и сложные веки под холодом капающего дождя, они вновь проносят шум из последней новости быть мудрым, как смысл завершённой формы вопроса. Ему нелегко принять твою женскую надежду, и умея думать наедине с собой снова собирать эти бусы под практическое поле переживаемой вечности жизни. Одна игра из тела субъективной красоты порождает другое лунное затмение сквозь холод медленного пережитка и усталости быть человеческим призраком. Возвращаясь на постоянное место и держа эту грань фатальности в руках, ты вертишь свои бусы на голой картине предрассудка, чтобы выглядеть лучше в глазах других людей. Чётко обернувшись модой под свечением неоновых огней в умах повседневного призрака мира, тают эти странные отблики истощения внутри готической красоты. Их нетленные позы в современном поле диалекта вторят женскому образу вопроса и носят чёрные цвета, как затемнённые восторги при желании удивлять свою естественную мудрость, и потакая жизни остерегаться других сомнений, что так близко улавливают холод в рутине постоянного склада ролей из этой ночи.
Складывая неподвижное солнце видимой зари, люди ненавидят твою готическую современность и вертят ей о благородстве изживания нового чуда внутри счастья, чтобы казаться тебе мудрее и стройнее под квантовым свечением космического юмора жизни. Страх вокруг не обладает природой нового чувства, но хочет проверить свою жизнь, чтобы увидеть эту старость в женском прообразе мира влекомого часа из будущего. Смотря в своё зеркало не верит итог мира в пустоте переживаемой гордости, где новый зрящий день был только калькой из причины современной моды и обременительно вращал галактические звёзды, чтобы стать неподвижным образом предотвращения своей гордости в красоте. Будущее солнце не восстало природой ума, оно только что упало вместе с отблеском луны и потеряло новое качество смерти в гордыне. Им ты хочешь образовать готические тени современной диалектики формы жизни в людях, но как обычно становится светлее и небо съедает последний блик раскрашенного образа фортуны на луне. Не разбавляя эту спесь категориями причины о ожидаемой жизни, ты тешишь женское благородство и стоишь у природы поколения воспринимать свою живую силу, как круг вещественного полюса, проходящий у порога благодарности к космической звезде Альфа Кассиопеи.
Интенсивное омоложение муки над своей честью
Сбрасывает парус в ровный счёт времён небо, опустившее
