кожу, если захотят.
Дональд шумно выдохнул и содрогнулся. Вероятно, то была лишь игра воображения, но он ощущал легкие покалывания по всей коже, похожие на укусы мошкары в солнечный день.
– Ты не можешь их почувствовать, – пояснил сенатор. – Все это только у тебя в голове. Они знают разницу между тобой и мной.
Дональд посмотрел вниз и понял, что чешет руку.
– Присаживайся.
Турман указал на скамью напротив. Он был в такой же зеленой больничной одежде, с трехдневной щетиной на подбородке. Дональд заметил в дальнем конце капсулы небольшую ванную комнату с гибким шлангом душа на стене. Турман свесил со скамьи босые ноги и глотнул воды из полупустой бутылки. Дональд повиновался и сел. От волнения на голове выступил пот. На краю его скамьи лежали стопка сложенных одеял и две подушки. Он видел, что скамью можно превратить в койку, но не представлял, как можно заснуть в этом тесном гробу.
– Вы хотели меня увидеть, сэр?
Дональд попытался избавиться от дрожи в голосе. В воздухе ощущался металлический привкус, намек на машины.
– Пить хочешь?
Сенатор открыл холодильничек под скамьей и достал бутылку с водой.
– Спасибо. – Дональд взял бутылку, но открывать не стал, а лишь насладился ее прохладой в руке. – Мик говорил, что рассказал вам, как продвигается дело.
Ему хотелось добавить, что в этой встрече не было необходимости.
– Рассказал, – кивнул Турман. – Мы с ним вчера встречались. Он парень надежный. – Сенатор улыбнулся и покачал головой. – Ирония в том, что как раз таких мы только что привели к присяге. Наверное, это лучшая команда, какую Капитолийский холм видел за очень долгое время.
– Ирония?
Сенатор отмахнулся от вопроса:
– Знаешь, что мне нравится в этом лечении?
«Практически вечная жизнь?» – едва не ляпнул Дональд.
– Оно дает время подумать. Несколько дней в уединении, ничего с батарейками внутри не разрешено, лишь пара книг да блокнот для записей. Это реально прочищает голову.
Дональд оставил свое мнение при себе. Ему не хотелось признаваться, насколько его нервировала эта процедура и как страшно было находиться в этом помещении. Он знал, что крохотные наномашины сейчас циркулируют по телу сенатора, проникая в клетки и исправляя в них дефекты, и это наполняло его отвращением. Наверное, когда эти машины отключают, моча становится черной как уголь. От этой мысли он содрогнулся.
– Разве это не здорово? – спросил Турман. Он глубоко вдохнул и выдохнул. – Здесь так тихо и спокойно.
Дональд не ответил. Он поймал себя на том, что вновь затаил дыхание.
Турман взглянул на книгу у себя на коленях, затем поднял глаза и всмотрелся в Дональда:
– А ты знаешь, что твой дед учил меня играть в гольф?
– Да. – Дональд рассмеялся. – Я видел фотографии, где вы вместе.
Ему
