как кто-то с силой дёрнул меня за туловище назад. Это был мой напарник, бежавший всё это время со мной рядом.
– Давай, не отстаём, – буркнул он мне в ухо.
Мы бежали, выдёргивая ноги из ила, пытаясь предугадать, где под замутнённой Костиком водой может скрываться препятствие в виде бетонного блока или порога. Вскоре вода и грязь закончились и отряд очутился в перпендикулярном сухом канале. Костик, подняв руку вверх, остановился.
– Балакин, почему вывел отряд сюда? – спросил замыкавший группу Маклаков.
– Ну а куда ещё-то? Тут же воды не бывает!
– Отставить! Это ты просто знаешь, что тут не бывает воды. А если бы не знал? По каким признакам это можно определить?
Костя осмотрелся по сторонам, соображая, и неуверенно начал:
– На полу песок…
– И что? Могло намыть.
– В песке следы.
– При чем тут следы, это, может, подземный дедушка ходил?
– Не смыло! А! – щёлкнул пальцами экзаменуемый. – Сталактиты! Они не сбиты потоком. Это говорит об отсутствии течения, иначе бы их сбило. Да и на стенах есть, соляные!
Я посмотрел на стены и увидел, что в бетоне кое-где видны проплешины, сквозь которые проступает тёмнобордовая кирпичная кладка с выщербинами. С потолка свисали небольшие белые сталактиты, а из стыков плит каменного лотка прорастали похожие на кровеносные сосуды корешки.
– Верно! – загрохотал Владимир. – Просачивающаяся с поверхности соль формирует в коллекторе натёчные образования. Их низкое расположение свидетельствует об отсутствии здесь периодического водного потока.
Мы шли по белому сухому песку. Высота коллектора была неравномерной, свод то нависал над нами так, что мы едва не задевали его своими касками, то снова взмывал вверх, поднимаясь на метр и больше. Каждый наш шаг, шорох, слово, оброненное кем-то, многократно повторялись гулким эхом и затихали где-то в неизвестности. Если бы я не услышал, что это коллектор, я принял бы трубу за старинный подземный ход. «Вот она, подземная Москва!» – стучало у меня в висках. В тот момент, проходя с диггерами под городскими улицами, ощущая каждой клеточкой тела тайну неизведанного мной прежде города, я был абсолютно счастлив. Казалось, даже темнота здесь была тёплой и ласковой, как чёрная бархатная бумага, превращавшаяся в умелых руках в иллюстрацию из сказки.
Маклаков остановился в расширении коллектора и указал на вертикальные углубления в стенах:
– Это направляющие фильтрующей спускной решётки, вспоминаем Гиляровского: «И вот в жаркий июльский день мы подняли против дома Малюшина, близ Самотёки, железную решётку спускного колодца и опустили туда лестницу». Здесь он вместе с водопроводчиком погрузился в «клоаку», – обвел рукой камеру Маклаков. – Сама решётка была необходима для улавливания крупногабаритного мусора – брёвен и прочего, попадавшего в коллектор из Большого Самотёчного
