Бьёрсгард напоминал заснеженную шахматную доску, в центре которой застряли старшие фигуры небоскрёбов. Остальное поле, когда-то пестревшее бурливой смесью кварталов, где каждый, независимо от вида и расы, мог найти для себя местечко по душе, сегодня покрылось разноцветными клетками раздора. Времена утопической идеи равенства и единства жителей Убежища были позади. Нынче все предпочитали жить рядом с себе подобными, не стесняясь отгородиться от соседа бетонной стеной с протянутой поверху колючей проволокой, если оный отличался длиной ушей, ростом или волосатостью,
Дальше всех пошли эльфы. За последние два столетия они свихнулись на чистоте крови и собственной исключительности среди рас. Защитой им служили стены из живого плотоядного плюща. Его плети с острейшими и крайне ядовитыми иглами пронзали и утаскивали любого, кто подходил к ним ближе, чем того желали хозяева. Но это не спасало эльфов от регулярных погромов. Уж больно велико было желание прочего магического люда отыграться на тех, кому не приходилось платить за возможность колдовать. Но был бы повод.
За эльфами наставал черёд тех, в чьих карманах оседало честно заработанное другими золото и кредиты. Разжиревшая на владении внешними силовыми жилами знать начинала искать пятый угол, стоило небу над городом окраситься первыми зарницами пожаров, ибо даже полиция не решалась пойти против разъярённой толпы. Когда уже нечего было жечь и разрушать, наставал черёд единственного и настоящего виновника всех бед и несчастий. Внимание народа обращалось к Инквизиции.
Она, какой её задумывали Основатели, растворилась в том подлом и уродливом чудовище, которое скрывало своё гнилое нутро за маской благодетеля. И оно имело этот мир как ему хотелось. Коррупция, алчность, лицемерие, похоть, обман, подлог и предательство – вот что доставляло ему наивысшее наслаждение. Это превращало форменный воротничок в пылающую удавку, но момент уйти ещё не настал.
Вампир вернулся в кресло и положил ноги на крышку стола. При этом он едва не столкнул на пол табличку с именем и званием.
Этой весной ему исполнилось сто тридцать пять, и по меркам его модифицированного рода он всё ещё был чересчур молод. Однако за его плечами уже было довольно и грехов, и подвигов, чтобы понять истинную цену многих вещей в этой жизни. Он привык ценить дружбу и преданность тех, кому мог доверять, а таких в его окружении можно было пересчитать по пальцам одной руки, презирал подобных де Гаркхату и Готте. Многие упрекали его, что он недостаточно честолюбив для инквизитора, ведь мог достичь гораздо больших высот, легко потеснив генерал-магистра с насиженного места. Они были неправы.
Он не был чужд стремлению к власти. Просто его истоки лежали в несколько иной плоскости, нежели в Инквизиции было принято называть нормальным. Нынешняя же должность стала завершающим шагом на его пути к "заветному" креслу. И ради неё Дэлан намеревался разворошить осиное гнездо под крышей Управления. Его бы поддержали, несмотря на связи Готты в Трибунале,
