продолжала, словно не слыша:
– Он также является тайным владельцем трех других предприятий и совладельцем еще дюжины. Наиболее известна магическая фабрика, снабжающая товарами это и другие измерения. Она расположена в субизмерении, куда можно попасть через кабинет в его лавке, и на ней занято несколько сотен рабочих. Приблизительный ежегодный доход с одной только этой фабрики выражается уже семизначной цифрой.
Девол быстро перестал плотоядно на нее пялиться.
– Откуда вы все это знаете? – возмутился он. – Ведь это считается тайной!
– Он также мнит себя большим сердцеедом, но в поддержку его претензий почти нет никаких свидетельств. Спутницы, с которыми его видели в обществе, сопровождали его за плату, и ни одна не выдержала больше недели. Кажется, они считают деньги недостаточной платой за необходимость выносить его отталкивающую личность. В еде он питает слабость к капусте брокколи.
Я нейтрально улыбнулся развенчанному деволу:
– …Вот благодаря этому умению, сэр, Банни и заслужила свое место. Ну и как, вам понравилось?
– Она не права насчет брокколи, – слабо отозвался Гиббель. – Я терпеть не могу брокколи.
Я посмотрел на Банни, подняв бровь, и моя помощница подмигнула в ответ.
– Возьмем на заметку, – сказала она. – Есть еще что-нибудь, босс?
– Не уходи, Банни. Мне, вероятно, понадобится твоя помощь, когда придется назвать господину Гиббелю цены за наши услуги. Если он, конечно, соберется сообщить нам, в чем его беда.
Это вывело девола из транса.
– Да-да, разумеется! Барышня Банни была совершенно права, когда сказала, что магическая фабрика – лучшее мое владение. Беда в том, что кто-то нагло меня обворовывает! Я теряю целое состояние из-за постоянных мелких краж!
– Какой процент недостачи? – мигом стала внимательной Банни.
– Поднимается к четырнадцати… с шести в прошлом году.
– Вы говорите о розничной цене продукции или о себестоимости?
– О себестоимости.
– И каков общий объем ваших потерь?
– До восьми процентов. Они точно знают, какие товары таскать… маленькие, но дорогие.
Я откинулся на спинку кресла и постарался принять умный вид. Где-то на втором этапе разговора я совершенно потерял нить их беседы, но Банни, кажется, знала, что делала, и поэтому я предоставил инициативу ей.
– Все, кого я отправлял расследовать это дело, немедленно причислялись к шпионам, им не давали даже присесть, – жаловался Гиббель. – Так вот, до меня дошли слухи, что у вашей команды есть кое-какие связи с организованной преступностью, и я счел…
Он дал своему голосу сорваться, а затем пожал плечами, словно стеснялся довести эту мысль до конца.
Банни посмотрела на меня, и я без труда догадался, что она пытается спрятать улыбку. Она была племянницей Дона Брюса, легендарного крестного отца Синдиката, и всегда забавлялась, сталкиваясь
