к несчастью, у вас на левом боку, между третьим и четвертым ребром, есть кинжальная рана дюйма в четыре или в пять, прошедшая насквозь через благородные части…
– Значит, смертельная? – спросил граф.
– Да, кажется по всему, что дело тут плохо; если б мой ученый друг, профессор дон-Игнацио Каррубио, преподающий в Саламанкском университете, был здесь с нами, он бы вам тоже сказал, что кинжальная рана, проникшая насквозь через…
– К чёрту твоего друга дон-Игнацио! Ему говорить тут нечего! говори сам: сколько времени я проживу?
– С помощью Божиею и с моими заботами о вашей милости, до…
Черный человек подумал.
– Да ну же! я ведь солдат. И так, по твоему, я проживу до?…
– До вечера, граф.
– Успею ли я; по крайней мере, исповедаться и принять причастие?
– Да, если у вашей милости не слишком много рассказывать попу.
– Только то, в чем порядочный дворянин может сознаться… Эй! Франц!
Франц подошел. У бедного рейтара были крупные слезы на глазах.
– Садись на лошадь и скачи в Жимонское аббатство; аббат мне приятель. Скажи ему, что приехал от меня, и пусть он пришлет мне священника… Только поторопись: смерть никак нельзя заставлять ждать.
Честный солдат, не говоря ни слова, поймал свежую лошадь, бродившую без седока, и попросил Джузеппе приложить ему к ранам, которыми он весь был покрыт, намоченные водкой компрессы и потуже их притянуть.
– Весь вопрос в том, чтоб мне только туда доехать, – сказал он, взбираясь на коня.
– Что ж? ты попридержи дыхание!
– Именно, попридержу…
Он дал поводья лошади, пришпорил ее и поскакал.
Между тем, пока Франц скакал в Жимонское аббатство за священником, черный человек, учившийся в Испании, давал графу из склянки крепительные лекарства и прикладывал к ранам разные мази, которых у него было множество. Джузеппе смотрел.
– Если у вас останется, – сказал наконец бедный солдат, – мне бы тоже нужно было хоть немножко.
Граф обернулся к итальянцу и, взглянув на него, сказал:
– А что, разве нам придется вместе отправляться в далекий путь?
– А вы как думаете? Я не из тех, что бегут в последний час.
По приказанию графа Гедеона, беднягу положили возле него, и они принялись толковать о старых походах, лежа оба рядом на соломе.
Черный человек расхаживал туда и сюда, поворачивал мертвых и останавливался возле тех, в ком были еще признаки жизни.
Жители деревни, не заботясь о несчастных умирающих, занимались очищением их карманов и действовали удивительно ловко. Услышав, что в трактире Золотого Карпа есть чем поживиться, прочие тоже прибежали, как стая голодных собак, и принялись тащить платье с мертвых, споря между собой с шумом и криками.
– Зверь убит, а вот и мухи налетели! – сказал Джузеппе глубокомысленным тоном.
Он
