и улыбка осветила его измождённое лицо. А ещё сготовит на завтрак овсяную кашу на молоке, добавит туда свежих ягод, как он любит, и сварит крепчайший кофе!Зоя распахнула дверь настежь и вышла из комнаты.
Глава 4
Зоя торопливо шла к кафе, вниз по Воздвиженке.
Серое небо конца октября немилосердно посылало на съёжившихся унылых людей потоки холодной воды вперемешку с размокшими тяжёлыми хлопьями снега. Он оседал на зонтах и тяжело стекал вниз, или впитывался в одежду.
«С завтрашнего дня пешие прогулки по Воздвиженке придётся отменить, – хмуро решила Зоя. – Они отнимают слишком много драгоценного времени, которое я могла бы отдать работе. Я сэкономлю где-то полчаса, если буду заезжать с соседней улицы и оставлять машину возле заднего входа в кафе. Поодаль от проезда, возле мусорных контейнеров, чтобы не мешать разгружаться машинам с продуктами».
Она взглянула на наручные часики и ускорила шаг.
***
Леонид Семенович умер в последний день августа.
Утром Зоя, обеспокоенная тем, что он не вышел к завтраку, осторожно подошла к закрытой двери его кабинета, который одновременно служил ему спальней. Прислушалась. За дверью стояла тишина.
Зоя с ужасом поняла, что Леона больше нет. Наотмашь распахнула дверь. Он лежал вытянувшись, с застывшим, заострённым, но каким-то умиротворённым лицом.
Она нагнулась к нему, погладила по волосам, поцеловала в лоб. Потом позвонила по номеру, заранее вбитому в мобильник по настоянию Леона. Какому-то Александру. Тот как будто ждал, сразу взял трубку и ответил, что сейчас приедет и обо всем позаботиться. И действительно, через полчаса, он приехал. Вскоре прибыли какие-то мужчины, которые представились друзьями Леона, и занялись приготовлением к похоронам.
Остальное Зоя помнила плохо. Она постоянно сидела возле гроба Леона и плакала. Плакала беззвучно, без завываний и всхлипываний. Она пыталась выплакать свою боль, свою покинутость, своё сиротство. Потому что, как только она увидела безжизненное лицо Леона, то предельно ясно осознала, что вот теперь она по-настоящему одинока.
И некому пожалеть, некому предостеречь, помочь и заступиться. И всё её невзгоды, печали и трудности будут принадлежать теперь только ей. Единственного человека, с которым она могла их разделить, не стало. Не стало её Леона! Одна. Совершенно одна!
Хоронили Леонида Семеновича по православному обряду, на Старорусском кладбище, самом престижном в областном центре. Почему кладбище так называлось, Зоя не знала.
Она не отходила от гроба. Друзья Леона, пошептавшись между собой, решили ей не препятствовать.
После похорон Зоя неделю не выходила на работу. Каждый день с утра она отправлялась в храм неподалеку от дома и простаивала все службы, горячо молясь об упокоении раба божьего Леонида, а вечерами читала псалтырь по усопшему.
Все сорок дней соблюдала траур, не снимая черного кружевного шарфа. Её никто не заставлял,
