мне знать?
– Пусть пиво не кружит тебе голову, Рональд. Не ровен час, возомнишь себя храбрым…
– Чего?
– Где моя дочь?
– Без понятия.
– Когда ты ее в последний раз видел?
– Вчера ночью.
– Где?
– На пляже Карсон.
– А потом?
– Что – потом?
– Куда она пошла?
– Домой.
– И ты отпустил мою дочь домой одну в час ночи?
– Было без четверти час.
– Ты отпустил мою дочь одну без четверти час? В этом районе?
– Ну… – Он подносит пиво к губам.
Мэри Пэт выбивает банку у него из руки.
– Одну?!
Ржание стихло. Мэри Пэт знает матерей всей этой шпаны, а шпана знает ее. Все молчат, будто в очереди на исповедь.
– Нет, не одну, нет, – быстро поправляется Рам. – Джордж должен был ее подвезти.
– Джордж Данбар?
– Да, он.
– Наркоторговец?
– Что?.. Ну да.
– Он подвозил мою дочь домой?
– Ну да, я был крепко так упорот…
Мэри Пэт делает шаг назад и медленно, молча меряет Рама взглядом.
– Где ты будешь через час?
– Чего?
– Чего слышал. Отвечай!
– Ну типа дома буду.
– «Типа» дома или дома?
– Дома. Вот собираюсь и еду.
На служебной парковке стоит его оранжевый «Плимут Дастер» 1970 года. Мэри Пэт всегда претил вид этой машины: сразу понятно, что ничего хорошего от ее владельца ждать не приходится.
– Если Джордж твою историю не подтвердит, я ведь вернусь.
– Да пожалуйста, – говорит Рам, и по тону слышно, что ему есть что скрывать.
– Или можешь рассказать все сейчас.
– Нечего рассказывать.
– Поверь, так будет лучше.
– Верю. Но рассказывать нечего.
– Хорошо.
Она складывает руки на груди, как бы говоря: «Гляди, никто тебя за язык не тянул».
Рам нервно сглатывает, а потом смотрит куда-то себе на ботинки и на разлитое рядом пиво.
Под ошалело-изумленными взглядами Мэри Пэт садится обратно в свою «Бесс» и, развернувшись, отъезжает.
Джордж мелькал в доме Феннесси почти десять лет, забегая и убегая вместе с Ноэлом, однако за все эти годы Мэри Пэт так его толком и не узнала. Казалось, будто его суть постоянно ускользает от наблюдателя. Она как-то поделилась этими мыслями с Кен-Феном, и тот сказал:
– Почти все, кого мы встречаем, как собаки – есть верные, есть злые, есть дружелюбные. И все это, и хорошее и плохое, идет от сердца.
– И какая
