никого, – заметил он. – Тетка Мария одна.
– А где Колька-то? – поднимаясь из-за парты, снова спросила Агафья. – Что-то кроме тебя никого не вижу.
– Тут только что был, – протянул Васька. – Где-то, видать, приотстал. Схожу поищу.
В этот момент в приоткрытую дверь протиснулся Колька и громко крикнул:
– Здласьте всем!
– Ну, вот и он! – улыбнулась учительница. – Проходи, потеряшка.
– Ладно, пойдем мы. Катерине обещала дома быть, а и забыла про то совсем, – проговорила Чурова. – Завтра зайду, коли ты не против.
– Конечно, приходи, Агафья Анисимовна. – Все у тебя получится.
Когда вечером Катерина ненадолго ушла к соседке, Колька подошел к брату и потянул его за рукав.
– Ну, чего тебе опять! – устало проговорил Васька. – Видишь, я занят.
Тот не отступился и снова дернул брата за руку.
– А я тоже ученик, – бодро заметил Колька. – Я настоящий ученик.
– Ага, мученик, – рассмеялся Васька.
– Не велишь? – проглатывая букву «р», спросил мальчишка. – Не велишь? – удивился он.
И не дожидаясь ответа, Колька сорвался с места и убежал в соседнюю комнату. Спустя какое-то время мальчуган вернулся, держа в руке черную коробочку.
– Вот. Я – ученик! – упрямо заметил он и протянул ее Ваське.
– Что это? Ты где взял ее? – открывая коробку, спросил Оманов.
– В школе взял, – протянул Колька.
– Ты знаешь, что это!
– Каландашница, – голос у мальчугана дрогнул.
– Карандашница, – передразнил Васька. – Это готовальня! Тут циркуль со всякими запчастями хранится, а не карандаши! Ты зачем ее в школе-то взял? А? Вот мать узнает, попадет тебе на задницу!
На лице Кольки появились слезы. Он шмыгнул носом и, поджав губы, заныл.
– Ладно, не реви! Не скажу я. И ты помалкивай от греха. Но чтобы больше такого не делал! Понял?
Колька подбежал к брату и в знак благодарности обхватил его за ногу.
– Да, ладно, ты. Чего ластиться-то теперь. Садись, молока налью.
Васька поднялся, прошел к себе в комнату и сунул готовальню под свой матрац. Затем подумал и достал коробку снова. Вынув оттуда циркуль, он сунул его обратно под матрац, а коробку положил в карман пиджака.
Оманов проснулся. От неподвижности затекла шея. Он приподнял голову от сена и покачал ею из стороны в сторону. Совсем рядом бесшумно текла Нижняя Тойга. «Надо же такому присниться, – подумал он. – Будто заново все прожил. По-глупому как-то все тогда вышло. Колька паразит маленький. Когда подрос, спрашивал его, не помнит, как готовальню в школе прихватил. Надо было тогда матери сказать или в школу отнести, а то пожалел братишку, что попадет от матери. В кузнице спрятал, чтобы не нашли. А нашли. Про циркуль, что зачем-то под матрац сунул, совсем забыл, пока мать не наткнулась. Не соврал бы матери, может, все по-другому бы
