и встречалась с интернет-подружкой в Ботаническом саду.
В 10 классе я даже приезжала в заветную Вышку писать Высшую пробу по русскому, где не заняла никакое место, но успела походить по Никольской со стаканчиком Старбакс и попасть на новогоднюю ярмарку у ГУМа. Тогда же я впервые покаталась одна на метро: отец оставил меня в Вышке на Шаболовской и уехал, а я сама добралась после олимпиады в центр и не потерялась. Так гордилась собой.
И хотя на стену ВКонтакте я всё так же активно постила картинки и цитаты в духе «Питер это по любви» – в ту поездку начали закрадываться мысли, что Москва всё же не так плоха, как о ней говорят. Да и денег и возможностей там, как я слышала, больше.
Через 5 лет в Москве я узнаю, что часто плохо говорят о хороших людях, которые ни под кого не подстраиваются. Я узнаю это, потому что стану одной из них.
Когда в 11 классе я выбирала, на какие образовательные программы Вышки подавать заявки в отборе для иностранцев – я ставила московские в первые приоритеты. Я надеялась поступить в числе первых в своём году, но к сожалению, у меня ничего не получалось. Мне предложили два бюджетных места в Питере (Казалось бы, моя мечта?), но что-то внутри противилось. Я чувствовала, что не буду счастлива там, и я отказалась. Господи, как бы я жалела, если бы тогда согласилась на первое попавшееся.
В конечном итоге мне просто повезло.
В 11 классе я не выиграла ничего солидного: золото на областной олимпиаде по английскому, бронзу на республиканской в Казахстане – да, у меня были старые дипломы, но никаких толковых призовых в российских перечневых. Я завалила отбор по Россотрудничеству, и к концу года была чуть ли ни единственной не поступившей.
Половина поступили по проплаченным отборам в Славянском центре в Павлодаре – это когда платишь 70 тысяч, скатываешь с телефона тесты на excuse-of-an-exam, и получаешь путёвку на бюджет в шарагу в Омск или Новосиб. Кто-то просто удачно скатал математику на Вышкинской олимпиаде в Караганде и согласился на «что дали». Я решила, что я выше списывания (Привет, синдром отличницы), а денег на проплаченный отбор в семье не водится, да и в шарагу поступать не хотелось. Тем не менее, я постоянно чувствовала себя ничтожеством. Хотелось сдаться. Я ведь так старалась. Почему, почему не я?
Из окна моей комнаты видно церковь. Я готова молиться кому угодно. Пожалуйста, пожалуйста, дай мне поступить в Москву.
В руках блокнот с роадмапом поступления. Тогда и слова-то такого не было – роадмап. Так, схема из стрелочек и кружочков по трафарету монеты в 50 тенге, в которых написано «Отбор Россотрудничество», «Отбор для россиян», «Отбор по ЕГЭ», и в самом худшем случае – грустный смайлик у слов «Не поступила». Я нещадно приближаюсь к нему.
Мне страшно.
Я до сих пор храню блокнот с этой схемой.
Питера уже не было в вариантах. Москва даже не маячила на горизонте. Я боялась, что к концу 11 класса я буду единственной, кто не смог,
