тобой? Где ты? Ты сможешь вернуться? Аня! У меня все показатели зашкаливают!
– Не кричи, – еле выговорила я, утирая пот со лба. – Нормально все.
– Нормально?! Ты называешь это нормально? А ну быстро на базу!
– Постараюсь, – ответила я, улыбаясь сквозь усталость.
– Ты же дойдешь сама? – в ее голосе прозвучала тревога.
– Конечно, – через силу бодро ответила я, но вряд ли напарница купилась на это.
– Не против, я с тобой поговорю, пока ты идешь? – отчаянно попросила она.
– Кто ж тебя остановит, – подметила я, поддалась на левый бок, чтобы опереться на руки и помочь себе встать. – А что Петя уже ушел, что тебе поговорить не с кем?
– Нет, он тут. И я в любой момент могу его послать тебя встретить. Только скажи, где ты.
– У кого приступ был: у меня или у тебя? Просто определи по джипиэс.
– Твой сигнал нестабилен. Спутники не наши, я никак не могу настроить точнее.
Вставать было тяжело. Это потребовало много сил, но надо отдать должное Оле, она сдержанно молчала, слушая кряхтение и отдышку.
– Горизонт чист? – вдруг спросила она.
Я усмехнулась и посмотрела на небо. Серые водяные пары надменно плыли по выцветшей синеве, не обращая внимания на мелкие фигурки, бегающие далеко внизу. Хотелось их спокойствия и непоколебимости.
– Нет, облака плывут.
– Тебе мозги заморозило? Аня, прошу, приди в себя!
– Ты уже шуток не понимаешь?
– Аня, у тебя была паническая атака в параллельной вселенной. Мне не до шут… – она ахнула и замолчала.
Наконец, до нее дошло. Минуту она собиралась с мыслями, пока я делала первые шаги в обратном направлении.
– Жду, – бросила она и отключилась.
До капсулы я дошла в тишине. Легкий морозец и свежий воздух немного отрезвили голову. Но в аллее, когда пришлось притвориться, что занимаюсь бегом, несколько раз переводила дыхание, потому что чувствовалась общая усталость после приступа.
Оля встретила меня с крепким чаем и сразу уложила спать. Она не задала ни единого вопроса. Она догадалась, что это не имело смысла. А главное, в суете вокруг меня, она пыталась скрыть красные глаза. Интересно, от чего она плакала: от того, что ей было жалко меня, или того, что думает, что понимает мою боль?
На улице стемнело, так что Оля с Петром уединились ближе к панели управления и что-то тихо обсуждали, иногда спорили. Но чаще звучал только женский голос. Пилот еще восстанавливал свои знания, поэтому слушал внимательно, при этом вставляя важные замечания и задавая правильные вопросы.
В это время за шторой я боялась спать. Удар был слишком внезапным и сильным, так что стены запертых воспоминаний могли треснуть, и ночью меня ожидали красочные сны о былых семейных временах. Хорошо, если это будет что-то хорошее. А ведь я уже давненько не видала кошмаров…
Видимо,
