зрачки: что этот человек от нее хочет? Он что, думает, что она сумасшедшая? Какое имеет значение, кто был за рулем второй машины? Неужели в нем нет ни капли сострадания? Она беспомощно оглянулась на Тригви и увидела, что он также взбешен поведением репортера.
– Как вы думаете, миссис Кларк, подростки могли быть пьяны? Был ли Филипп Чэпмен приятелем вашей дочери?
– Что вы вообще тут делаете? – Пейдж встала и в бешенстве уставилась на него. – Моя дочь умирает, и не ваше дело, какие у нее отношения были с этим мальчиком, кто был второй водитель и что я сейчас чувствую. – Ее слова перемежались со всхлипами. – Уходите! Оставьте нас одних! – Она села и закрыла лицо руками, а Тригви встал между нею и репортером.
– Я требую, чтобы вы немедленно ушли. Убирайтесь. Вы не имеете права здесь находиться. – Он пытался говорить жестко, но его голос от горя был столь же слаб, как и у Пейдж.
– У меня есть право. Общество имеет право знать, что происходит. А что, если они были пьяны? Или жена сенатора?
– Какое вам дело?! – рявкнул Тригви. Он не мог взять в толк, какое отношение к общественности имеют их несчастные дети. Действия этого газетчика обусловлены чистым любопытством. Именно из-за него все эти писаки причиняют боль людям, которые и так убиты горем.
– Вы потребовали, чтобы жена сенатора прошла проверку на состояние опьянения? – Репортер снова обращался к Пейдж, рассеянно смотревшей на мужчин. Для нее это было слишком – она могла думать только об Алли.
– Я уверена, что полиция сделала все, что нужно в таких случаях. Почему вы об этом спрашиваете? Зачем вы мучаете нас? Неужели не понимаете, что вы делаете? – в отчаянии спросила его Пейдж. Но он, похоже, не собирался уступать.
– Я пытаюсь установить истину, это мое профессиональное право. Вот и все. Надеюсь, ваша дочь выживет, – холодно сказал он и отправился на поиски более сговорчивых собеседников. Еще час и репортер, и оператор телевидения слонялись по приемной, но уже не приближались к Пейдж. Однако Тригви все еще был взбешен тем, что этот репортеришка осмелился наезжать на Пейдж в такой момент. И потом, его тон, его вопросы – словно он их специально придумал для того, чтобы доконать их. Просто омерзительно!
Они были настолько шокированы вторжением репортера, что, только когда тот наконец ушел, заметили, как к ним робко направился рыжий парень, который уже около получаса торчал в приемной. Пейдж никогда раньше не видела его, но Тригви он казался знакомым.
– Мистер Торенсен? – нервно обратился юноша к Тригви. Он был очень бледен и не отводил взгляда от отца Хлои.
– Да? – непонимающе взглянул на него Тригви. Ему не хотелось сейчас ни с кем разговаривать, ему хотелось лишь дождаться конца операции и узнать судьбу Хлои. – Мы знакомы?
– Меня зовут Джейми Эпплгейт. Я был с Хлоей в... той машине... – У него дрожали губы, когда он произнес это, и Тригви в ужасе уставился на него.
– Кто ты? – Тригви встал навстречу парню, вид его был ужасен. Джейми до сих пор не оправился окончательно от контузии, ему нал
